Михаил Делягин - Империя в прыжке. Китай изнутри...

Субъективные же причины — сознательная политика глобальных монополий, сознающих технологический прогресс как своего могильщика и потому либо блокирующих его (например, превращением права интеллектуальной собственности в инструмент злоупотребления монопольным положением и разрушением системы образования), либо удерживающих его внутри собственных организационных структур.

Загнивание глобальных монополий делает принципиально неизбежным разрешение нынешнего глобального кризиса в виде обрушения мира в глобальную депрессию с распадом ряда глобальных рынков и формированием относительно самодостаточных макрорегионов. Понятно, что распад сложившихся кооперационных связей будет сопровождаться разрушением ряда сложных технологических систем и безвозвратной утратой частью макрорегионов ряда современных технологий.

Скорее всего, это приведет к огромным (как минимум многомиллионным, а, возможно, и миллиардным) человеческим жертвам и драматическому снижению уровня и качества жизни даже в наиболее благополучных макрорегионах.

Очевидная катастрофичность срыва мира в глобальную депрессию позволяет оттягивать его, самое меньшее, с начала 2000-х годов. (Теракт 11 сентября 2001 года в Нью-Йорке в сочетании с последующим «экспортом хаоса» на Ближний и Средний Восток, Север Африки и даже Украину рассматривается, как правило, в качестве продолжающейся стратегической спецоперации, позволившей существенно укрепить американское общество и экономику на мобилизационной основе, а затем обеспечить финансирование американского долга разнообразными спекулятивными капиталами, что оттягивает срыв в катастрофу не только США, но и всей современной экономики, стержнем и опорой которой они являются.)

Однако оползание развитых стран к этому срыву, представляющемуся неминуемым, продолжается вполне очевидным образом.

Непосредственное проявление загнивания глобальных монополий, как было показано выше, — все более острая нехватка спроса. Экономически развитые страны решают ее не только государственным стимулированием спроса (которое в условиях отсутствия возможностей для крупных производительных вложений оборачивается все менее приемлемым ростом безнадежных долгов), но и усилением протекционистских мер, защищающих их национальные рынки от внешней конкуренции (именно в этом в первую очередь непосредственно проявляется сползание мира к глобальной депрессии и распаду глобального рынка на макрорегионы).

Ритуальные заклинания в защиту свободной конкуренции и проклятия в адрес протекционизма более всего напоминают морализаторские выступления против добрачного секса. Разумная часть и аудитории, и выступающих вполне сознают их бредовость и «политическую обусловленность», а некоторая часть ораторов еще и является скрытыми развратниками-педофилами, желающими пользоваться наивностью и неискушенностью своих жертв (в нашем случае — стран, принимающих неприятие протекционизм всерьез и раскрывающих свою экономику перед внешней недобросовестной конкуренцией).

За время после обострения глобального кризиса осенью 2008 года Россия, социально-экономическая политика которой, как и в 90-е годы, полностью направляется обслуживающими интересы глобальных монополий либеральными функционерами, стала единственной из всех стран — членов «большой двадцатки», которая не усилила интегрального уровня протекционистской защиты своего национального рынка.

Все остальные в той или иной форме эту защиту заметно усилили, — и, хотя Китай, в отличие от нашей страны, не стал исключением из общего правила, для него, как для экспортно-ориентированной экономики, даже сравнительно небольшое усиление протекционизма развитых стран стало не только угрожающим сигналом, но и источником весьма серьезных текущих трудностей.

Стало ясно, что дальнейшее продолжение успешного развития за счет наращивания экспорта невозможно — и не только из-за близости к исчерпанию «запасов прочности» природы самого Китая и ограниченности мирового спроса как такового, но и в силу неминуемого дальнейшего усиления протекционистских ограничений в отношении китайских товаров, а возможно, и китайских капиталов.

Дополнительно усложнила ситуацию «сланцевая революция» в США, уже приведшая к началу реиндустриализации крупнейшей экономики мира. По оценкам, до 2020 года США вернут себе не менее четверти производств, выведенных из страны с начала 90-х годов, — и основная их часть вернется «домой» из Китая. Потеря рабочих мест и производственных мощностей усугубится и потерей соответствующих рынков — причем не только в одних лишь только США, но и в некоторых других странах, которые неминуемо (в том числе и по сугубо политическим причинам) переориентируются с китайского на американский импорт (или на товары, производимые американскими корпорациями в третьих странах).

Перспективные позиции Китая в его противостоянии с США, прекрасно сознаваемое элитами обеих стран и глобального бизнеса в качестве главного межгосударственного противостояния современности (несмотря на всю тесноту экономических взаимосвязей между ними), потенциально ослабляются в этой ситуации далеко не только из-за его внутренних проблем и укрепления американской экономики.

Принципиально важным является и повышение стабильности и жизнеспособности американского общества из-за весьма существенного оздоровления его социальной структуры. Ведь, как показывает практика, занятые в индустриальных производствах в целом демонстрируют значительно больший уровень мотивации, солидарности и патриотизма, чем занятые в сфере услуг.

7.3.2. Сланец: первая революция третьего тысячелетия

Уникальность «сланцевой революции» заключается в ее источнике: применении качественно новых технологий компьютерной обработки данных.

Принципиальная новизна не коснулась ни бурения, ни геофизики: гарантированно и в массовом порядке извлекать газ и нефть из сланцевых пород стало возможным благодаря изощренному компьютерному моделированию.

Это первый (перед началом широкого распространения 3D-принтеров) масштабный технологический прорыв в обычных, индустриальных технологиях за счет их интеграции с технологиями следующей эры — информационными технологиями.

Именно поэтому можно говорить о «сланцевой революции» как о начале нового периода в развитии человечества: информационные технологии будут качественно повышать эффективность обычных индустриальных технологий за счет выявления и использования их скрытых возможностей и, в конечном счете, за счет их глубокого, коренного преобразования.