Михаил Делягин - Империя в прыжке. Китай изнутри...

Стремительно пустеющий, нищающий и скатывающийся едва ли в хаос бунта Дальний Восток (в котором уже несколько лет назад появились вполне реальные партизаны, вызвавшие бесхитростным лозунгом «Бей ментов» сочувствие едва ли не всей России) представляет собой все более зияющий вакуум по соседству со страной, численность безработных в которой почти вдвое превышает численность всего населения России.

Простое сопоставление строго логичной и созидательной политики китайского руководства, которое занимается не спекуляциями, а развитием своей страны, за коррупцию расстреливает, а не назначает на высокие должности, не уничтожает доставшуюся ему от предков единую энергосистему, а создает ее практически на пустом месте, — вызывает вполне понятный и обоснованный ужас.

Развитие Китая — не только страшное обвинение в адрес российского руководства. Это еще и фактор страха: если сосед растет и крепнет, а твоя страна деградирует на глазах — опасения вполне понятны. Особенно если обратить внимание на практическое уничтожение российской армии, боеспособность которой, несмотря на исправление многих разрушительных действий Сердюкова и поставки некоторой новой техники, существует, по-видимому, только в официальном бреду, — и на настоящее, а не фиктивное перевооружение армии китайской.

Справедливо рассматривая мощную армию как необходимый инструмент защиты своих неотъемлемых интересов, руководство Китая не пренебрегает и «военным кейнсианством», используя развитие военной экономики как инструмент стимулирования экономического развития и технологического прогресса.

Результат — быстрая и глубокая модернизация китайской армии. Конечно, мир, скользящий в глобальную депрессию, становится все более опасным и мало предсказуемым, что резко повышает потребность в надежных и эффективных вооруженных силах. Но не следует забывать, что локальные конфликты, в которых, согласно официальным заявлениям, предстоит гарантированно побеждать китайской армии, совсем не обязательно связаны с Мьянмой и Вьетнамом или, несмотря на последние конфликты, с Японией и Тайванем. Ведь за последними маячит тень остающихся их стратегическим союзником США, в силу чего военный конфликт с ними имеет шанс оставаться локальным очень недолго.

Описанные выше растущий дефицит молодых женщин (который всегда повышает агрессивность общества), сложность психологии поколения «маленьких императоров», а также глубина социальных, региональных и политических проблем, которые даже не всегда удается продолжать скрывать, естественным образом порождает страх перед «китайской угрозой», в том числе и перед сугубо военной ее составляющей.

Китайской политикой возможный военный конфликт воспринимается пока, как представляется, в стиле Дэн Сяопина, — как не более чем дополнительный предохранительный клапан, служащий для сброса накопленной обществом и элитами избыточной энергии, а также для переформатирования элит. Однако для потенциального объекта военной агрессии, особенно ослабленного внутренними проблемами, даже самая деликатная реализация столь ограниченных задач может иметь не просто тяжелые (как для Вьетнама в 1979 году), но и, без преувеличения, фатальные последствия.

Эти понятные страхи активно раздувают западные пропагандисты и российские либеральные подпевалы. Страх представителей развитых стран понятен: Россия остается стратегическим партнером Китая, что при всех рисках существенно повышает устойчивость обоих стран при любой интенсивности «глобальной турбулентности». Мир расходится на макрорегионы — и при продолжении жестко антироссийского курса Запада отталкиваемая от Европы Россия может перестать балансировать между двумя мирами и занять роль «надежного тыла» Китая. Это укрепит основного стратегического противника США — и, учитывая их собственные проблемы, может существенно ухудшить их положение.

Поэтому подрыв российско-китайских отношений, возбуждение в России страха перед «желтой угрозой» и враждебности к Китаю представляется вполне логичным элементом глобальной конкуренции США против Китая.

И мы видим, что эти настроения растут.

И мы видим рост китайского влияния в России, подкрепляющий эти настроения.

Однако китайское влияние в России всегда, практически при любых обстоятельствах будет слабее западного: так устроена наша цивилизация, наша культура. Кроме того, влияние США имеет тотально разрушительную силу для русского социума, внедряясь и меняя само «ядро» нашей цивилизации. И это ежедневно делается через американизированное телевидение, американизированное образование и, наконец, через государственное внедрение американских постулатов «политической корректности» и «толерантности», давно уже называемой в силу ее разлагающего влияния «толерастией». В то же самое время китайское влияние практически не затрагивает наших встроенных и имманентных нам цивилизационных характеристик. Недаром еще Александр Невский сделал выбор в пользу взаимодействия с Ордой в противовес европейской католической экспансии, — а близкие в то время нам народы, сделавшие противоположный выбор и предпочетшие союз с Западом (или оказавшиеся не в силах сопротивляться ему), утратили своеобразие и самостоятельность, а в ряде случаев и просто перестали существовать.

Что же касается территориальной целостности России, говорить об угрозе китайской агрессии могут лишь люди, принципиально не желающие знать китайской культуры и современной китайской политики. Во-первых, традиционная ставка Китая состоит в движении на Юг. И это четко показывают как китайские эксперты, указывая на энергичные действия КНР по формированию совместной финансово-экономической зоны со странами АСЕАН, так и сама китайская политика, последовательно осуществляющаяся на протяжении последней четверти века.

Во-вторых, китайская стратегия заключается не в захвате, а в просачивании в направлении слабо контролируемых пространств. Китайская цивилизация не захватывает территории, а насыщает их собой и переваривает — причем многие страны Юго-Восточной Азии, экономики которых на 80 % контролируются китайцами (самый яркий пример — Малайзия, но есть и другие), сохраняют не только формальную, но и реальную независимость.

В-третьих, для основной массы китайцев российская территория слишком холодна, чтобы быть привлекательной, а многие наши обычаи просто опасны. Достаточно сказать, что из-за относительной дороговизны водки в Китае (государство проводит достаточно жесткую политику, стимулирующую сравнительно безопасное потребление больших объемов пива с низким содержанием алкоголя) китайцы не имеют привычки к крепкому алкоголю и в России зачастую просто спиваются, чего мы, как правило, не видим из-за закрытости китайских сообществ.