Михаил Делягин - Империя в прыжке. Китай изнутри...

Интенсификация социалистических преобразований в 1956 году (в частности, практически полное и во многом насильственное кооперирование деревни, обобществление собственности мелких и средних предпринимателей путем ее выкупа: им было обещано выплачивать 5 % годовых в течение 7 лет, но на деле выплаты шли дольше, — до 1966 года) были восприняты Мао Цзэдуном как закрепление победы социалистической революции в экономике; теперь пришло время борьбы за власть под видом активизации общественно-политической дискуссии.

Еще в начале 1956 года Мао выдвинул лозунг «пусть расцветают сто цветов, пусть соперничают сто школ», но в реальности он был реализован лишь в конце апреля. С 8 мая по 7 июня была практически разрешена критика власти в СМИ, — и руководство Китая было шокировано ее остротой и интенсивностью, выявившимися масштабами и глубиной общественного недовольства ее политикой.

Критика очень быстро затронула идейную основу власти КПК — марксизм-ленинизм, а также роль Советского Союза в восстановлении Китая. Ее безнаказанность привела к нарастающему брожению среди студентов, — и последующему жесткому «завинчиванию гаек».

Фактически общественно-политическая дискуссия оказалась провокацией, позволившей выявить сохранившую относительное свободомыслие интеллигенцию и жестоко расправиться с ней, обеспечив абсолютную монополию партийного руководства на истину.

За следующие полгода было репрессировано несколько миллионов человек, в том числе около полумиллиона направлены в «лагеря трудового перевоспитания». Это была первая в истории КНР массовая расправа без суда и следствия.

Однако политическая и пропагандистская победа Мао Цзэдуна сопровождалась болезненным торможением экономического роста, которое никак не вязалось с его претензиями на лидерство в мировом социалистическом движении. В ноябре 1957 года на совещании коммунистических и рабочих партий социалистических стран в Москве он всерьез пытался поучать их руководителей не бояться «бумажного тигра» империализма и правильно проводить социалистическую революцию. [97]Но замыслы стать лидером всего социалистического мира Мао Цзэдун начал вынашивать значительно раньше.

Для реализации мечты о лидерстве надо было обогнать Советский Союз, и Мао оперся на единственный реальный ресурс Китая — огромные массы населения, которые надо было мобилизовать в кратчайшие сроки. Он утверждал, что Китай может построить социализм быстрее, чем строил его СССР, так как имеет более чем двадцатилетний опыт революционных войн и получает советскую помощь: «Советскому Союзу потребовалось 40 лет, чтобы производить не такое уж значительное количество продовольствия и других товаров… Хорошо, если наши 8-10 лет будут равнозначны их 40 годам. Так оно и должно быть, ибо у нас большое население и совсем другие политические условия, — у нас больше жизни и бодрости, больше ленинизма».

Еще в октябре 1957 года, только собираясь в Москву, на III пленуме ЦК КПК 8-го созыва Мао Цзэдун сумел добиться одобрения идеи резкого ускорения экономического роста за счет использования огромных масс населения. Он наметил два направления приложения его сил: масштабное ирригационное строительство, которое должно было качественно повысить урожайность, и создание массы средних и малых промышленных предприятий с высокой интенсивностью труда.

Уже тогда Мао начал говорить о необходимости за 15 лет догнать развитые страны по производству стали и чугуна, но его предложение создать множество небольших сталеплавильных заводов (как и идея о необходимости ликвидации по всей стране «четырех вредителей»: крыс, воробьев, мух и комаров) тогда еще не было поддержано.

А вот тезис о необходимости массовых ирригационных работ он сумел воплотить в жизнь еще осенью 1957 года, начав, таким образом, «большой скачок» до его официального начала: в ноябре на ирригационные работы было направлено свыше 60 млн. чел., а в январе 1958 года — уже около 100 млн. В отдельные дни только на строительство водохранилищ выходило до 150 млн. чел.

Воодушевленный своим политическим успехом, с начала 1958 года Мао Цзэдун с удесятеренной энергией стал навязывать свои планы высшему руководству КПК, — и оно дрогнуло под его натиском (виртуозно сочетаемым с идеологическими обвинениями: кампания «борьбы против правого консерватизма», ставшая реакцией на критику КПК в ходе кампании «пусть расцветают сто цветов», продолжалась, хотя и с меньшим ожесточением).

Существенно, что хозяйственная неграмотность политического руководства КПК делала предложения Мао Цзэдуна крайне заманчивыми. Он говорил, как о вполне реалистичной перспективе, о выполнении десятилетнего плана за три года и о достижении японского уровня развития сельского хозяйства за то же время, о возможности за 15 лет догнать Великобританию, а за 20 лет — США.

Уже 12 февраля 1958 года началась крупномасштабная кампания по борьбе с «четырьмя вредителями»: крысами, комарами, мухами и воробьями, предложение о проведение которой было тактично «не замечено» пленумом ЦК еще в октябре 1957 года. И если борьба с крысами была целиком оправданной и привела к значительному снижению эпидемиологического фона и укреплению общественного здоровья, то истребление за полгода 1,96 млрд. (по официальной статистике, вероятно, завышенной) воробьев привело к разрушению экологического баланса, бурному росту численности вредителей, уничтожающих урожай, и, в конечном счете, к анекдотическому импорту воробьев для восстановления их популяции.

Разжигая массовый энтузиазм, Мао Цзэдун требовал от местных властей и производственных объединений принятия на себя повышенных, а, как правило, и в принципе неисполнимых обязательств.

Однако для проведения этой политики на всей территории Китая необходима была санкция высших партийных органов. И в мае 1958 года по инициативе Мао Цзэдуна вторая сессия VIII съезда КПК одобрила «курс трех красных знамен». Ими стали «генеральная линия» (означающая на практике, что решения партии нельзя даже обсуждать, не то что ставить под сомнение), «большой скачок» и «народные коммуны».

Судя по тому, что второму человеку Китая, будущему мученику «культурной революции» Лю Шаоци пришлось публично обрушиваться на скептиков и маловеров, эти идеи не только встречали в предшествовавшие полгода, но и встретили на самой сессии довольно серьезное сопротивление партии.

Однако им помешал экономический успех: в 1958 году, первом году второй пятилетки, дело наконец пошло на лад: плановые органы наработали опыт, в экономику пришли компетентные специалисты, — а с другой стороны, принесло свои плоды и подстегивание энтузиазма масс, начавшееся в конце 1957 года, когда Мао начал аккуратно вводить в идеологическое обращение тезис о «большом скачке», и увеличение количественных показателей экономики, связанное с началом «большого скачка». [98]