Михаил Делягин - Империя в прыжке. Китай изнутри...

Развитие частного бизнеса было существенно ограничено политикой «урегулирования». Так, по регистрационным данным, в 1993 году в Китае существовало 286 тыс. частных предприятий (хотя министерство промышленности и торговли утверждало, что их более 300 тыс.) — лишь 3,2 % от общего их числа, на долю которых приходилось 2,5 % рабочих и служащих. Выпуская 1,2 % продукции промышленности, они обеспечивали 1,5 % розничного товарооборота, выплачивая при этом 8,2 % промышленно-торговых налогов.

Частники выплачивали около 50, а в отдельных регионах — до 80 видов налогов и обязательных сборов почти 30 ведомствам, при этом реальная сумма поборов превышала величину официальных выплат в 3–4 раза. Стремясь избежать поборов и налогов, а также защититься от репрессий в случае резкого ухудшения политики, бизнесмены маскировали свою деятельность: в Китае появились «шесть ложных» видов предприятий, служащих для маскировки частного бизнеса: государственных, коллективных, иностранного капитала, школьных, инвалидов, «грамотной молодежи». С их учетом количество частных предприятий оценивалось китайскими специалистами в 4-10 больше официально зарегистрированных. [116]

Важным фактором, сдерживающим развитие частной инициативы, стал рост численности чиновников: в 1992 году она достигла 11,5 млн. чел., а расходы на содержание госаппарата росли максимальными за все время существования нового Китая темпами. С 1978 по 1992 годы они выросли с 4,9 млрд. до 43,7 млрд. юаней, а их доля в государственном бюджете — более чем в два раза, с 4,4 до 9,7 %. И это не считая расходов на госаппарат по внебюджетным статьям расходов.

Но и бюджетные расходы на государственное управление почти равнялись расходам на просвещение — в ситуации, когда в 1992 году в стране насчитывалось 178 млн. школьников и студентов, а малограмотность, несмотря на это, оставалась острейшей проблемой.

По данным четвертой переписи населения, проведенной летом 1990 года, малограмотными или полностью неграмотными было 15,9 % населения старше 15 лет (180 млн. чел.). Более 37 % населения старше 15 лет имели лишь начальное образование, 23,3 % — неполное среднее, 8 % — полное среднее и только 1,4 % — высшее образование.

Интеллектуальным трудом было занято лишь 8,5 % экономически активного населения (48 млн. чел.), 4 % (22 млн. чел.) являлись дипломированными специалистами со средним специальным и высшим образованием. [117]

Экономическое положения Китая было тяжелым, но в 1992 году, после распада Советского Союза, открывшего колоссальные рынки сбыта китайской продукции и доступ к огромным запасам разнообразного сырья, Дэн Сяопин увидел: его время снова пришло. Политические и экономические последствия катастрофы на Тяньаньмэнь к тому моменту были в целом преодолены, политика «урегулирования» выполнила свои задачи и полностью исчерпала себя: значит, настала пора форсировать экономические реформы и захватывать открывающиеся новые рынки.

В середине января 87-летний старец, вспомнив политическую технику Мао Цзэдуна, отправился в поездку по наиболее экономически развитым, южным регионам Китая, посетив Гуаньчжоу, Шэньчжэнь, Чжухай и встретив китайский Новый год в Шанхае.

В ходе поездки, задним числом названной «инспекционной», он провел огромное число встреч с местными руководителями и выступлений, в которых с юношеской энергией проводил мысль о важности экономических преобразований и политики «открытости», настойчиво критикуя их левых противников. Разумеется, для сбалансированности Дэн Сяопин никогда не забывал о призывах противостоять и правой, буржуазной идеологии.

Китайские СМИ находились под контролем оппонентов Дэна и потому поначалу полностью игнорировали его поездку. Если бы не незначительная поддержка Цзян Цзэминя, «южное турне» вообще могло быть сорвано его политическими противниками в самом начале, но и в его ходе он не мог даже публиковать статьи под своим именем. Лишь под псевдонимом Хуан Фупин он, в конце концов, смог разместить несколько своих статей в поддержку экономической реформы в шанхайской газете «Цзефан жибао».

Только после того, как жители посещаемых Дэн Сяопином городов, начав узнавать о его поездке, стали стихийно выражать ему широкую и активную поддержку, Цзян Цзэминь, наконец, открыто и безоговорочно высказался в его пользу. Но все равно информация о «южном турне» была опубликована центральными китайскими СМИ лишь через несколько недель после его завершения.

Восторг и облегчение, с которыми китайское общество восприняло идеи Дэн Сяопина, хорошо выражают процитированные в одной из первых публикаций, прорвавших информационную блокаду вокруг него, строки танского поэта Ли Хэ: «Прилетел ветер с Востока, раскрыл глаза весне».

В результате частное мнение председателя Всекитайской ассоциации игры в бридж (это единственный официальный пост, который оставил себе архитектор китайских реформ), энергично поддержанное широкими слоями общества, было воспринято руководством крупнейшей политической партии мира: уже осенью 1992 года XIV съезд КПК провозгласил новый этап реформ: курс на строительство «социалистической рыночной экономики».

Сторонники Дэн Сяопина (в основном уже новые) начали подниматься на ключевые высоты государственного управления, но главное — регулируемый государством рынок стал восприниматься не как угроза стабильности, а как естественный инструмент построения социалистического общества. Экономический рост вновь ускорился: в 1992 году он достиг 14,2 % и уверенно превышал 10 % во все последующие годы вплоть до 1997, когда начался глобальный кризис неразвитых экономик.

Определение социально-экономической цели преобразований, не сдерживающей, но, напротив, стимулирующей развитие рыночных отношений и повышение эффективности экономики и снимающей, пусть и всего лишь на уровне формулы, противоречие между развитием частного капитала и сохранением власти коммунистической партии, было исключительно важно для тогда все еще глубоко идеологизированного китайского общества. Путь к этой формуле был долог и извилист, — от «плановой экономики с элементами рыночного регулирования» через «сочетание плана и рынка».

Генсек ЦК КПК и председатель КНР Цзян Цзэминь четко зафиксировал, что новый виток реформ ни в коей мере не является отказом от прошлого, позволившего построить «начальную стадию социализма», а служит лишь улучшением и дальнейшим развитием уже созданного. Эта конструкция позволила использовать экономические преобразования для укрепления легитимности власти КПК, — по крайней мере, на пропагандистском уровне.

5.2.5. Стратегический фундамент для будущего созидания: наследие Дэн Сяопина