Михаил Делягин - Империя в прыжке. Китай изнутри...

Атипичная пневмония привела даже к нескольким восстаниям против властей, причем как минимум в одном случае разгневанные местные жители попытались сжечь специализированный госпиталь, спешно возведенный рядом с их населенным пунктом.

Большинство китайцев было абсолютно уверено, что атипичная пневмония совершенно безопасна для европейцев; мнение о том, что она представляла собой созданное и примененное американцами биологическое оружие, поражающее исключительно китайцев, также было широко распространено в обществе.

Тем не менее, к иностранцам, посещавшим Китай во время эпидемии, относились с исключительным уважением, считая их приезд актом личного мужества и выражением солидарности с народом Китая даже тогда, когда они чистосердечно признавались, что не слышали об эпидемии или не придавали ей никакого значения. Их принимали на более высоком уровне (как государственном, так и корпоративном), чем тот, на который они даже теоретически могли рассчитывать, а устанавливаемые в ходе этих встреч контакты носили прочный характер и имели для китайцев самостоятельную ценность.

Психологический эффект от эпидемии атипичной пневмонии был несравнимо сильнее ее непосредственных материальных последствий. В китайском обществе качественно усилилось ослабшее было за время реформ враждебное отношение к Западу и в первую очередь к США, но главное — и народ, и руководство страны осознали хрупкость и неустойчивость достигнутых ими позитивных результатов.

Совершенно неожиданная трагедия, заставившая переживать почти каждого китайца, наглядно показала великой стране: развитие должно быть не только количественным, но и качественным и непременно должно ликвидировать технологическое отставание от Запада. Ведь в противном случае любые достижения Китая могут быть отняты у него беспощадным, а главное — совершенно непредсказуемым образом подобно тому, как это произошло во второй половине XIX века.

Насколько можно судить (на эту тему практически не делалось громких публичных заявлений), острое ощущение возросшей собственной уязвимости, охватившей огромный народ и его руководство, оказало колоссальное воздействие на всю политику государства и мнение общества и способствовало привлечению огромного внимания уже не к количественной, а к сугубо качественной стороне прогресса.

Предъявление в результате кризиса 1997–1999 годов, присоединения к ВТО и, в немалой степени, эпидемии атипичной пневмонии качественно новых требований к экономической политике Китая оказало огромное влияние на политику нового поколения руководителей, вошедшего в высшую власть в 2002 году.

Принадлежащий к «третьему поколению» (после Мао Цзэдуна и Дэн Сяопина) Цзян Цзэминь, бывший мэр Шанхая, выдвинувшийся за счет жесткого подавления студенческих выступлений в своем городе накануне события на Тяньаньмэнь (которые доказали не только эффективность, но и гуманность именно жестких действий) уступил место бывшему руководителю Тибета Ху Цзиньтао.

Значительная часть населения и элиты Китая ненавидели «шанхайский клан жирных котов», считая его невероятно коррумпированным и глубоко презирающим нужды простого народа. Весьма характерно, что протест против него имел не только морально-правовую, но и, что характерно для рыночных отношений, сугубо коммерческую мотивацию. Коррупция вызывала негодование не только как акт нарушения закона и ограбления общества, но и как серьезное препятствие для развития не связанного с соответствующими властными структурами «самодеятельного и самостоятельного» бизнеса.

Безусловно, отчасти негодование против «шанхайской мафии» было вызвано естественной реакцией общества на резкий рост неравенства в результате бурного развития рыночных отношений: нахождение у власти представителей одного из наиболее богатых и бурно развивающихся деловых центров само по себе являлось мощным раздражающим фактором.

Не менее очевидно, что стремительное развитие Китая на основе рыночных отношений и сознательное насаждение в и без того коммерционализированном по своей культуре обществе культа денег (для более успешного развития экономики) создали как большие ресурсы для коррупции, так и большую терпимость (в том числе в среде руководства) к этому явлению.

Однако, весьма вероятно, окружение Цзян Цзэминя действительно не было свободно от выдвигавшихся в его адрес обвинений в значительно большей степени, чем считалось нормальным в китайском обществе того времени.

Шедший ему на смену Ху Цзиньтао был руководителем одного из не только беднейших, но и наиболее проблемных регионов Китая, — Тибета, что составляло решительный контраст с «шанхайскими жирными котами» Цзян Цзэминя. (Ходили слухи, что его отправили в Лхасу из-за того, что он с трудом переносил пребывание на высоте, — для проверки его волевых качеств, которую он с честью выдержал.)

«По контрасту» со своим предшественником Ху Цзиньтао получил колоссальный кредит доверия китайского общества, хотя его действия и особенно политическая риторика вызвали в памяти Горбачева.

Тем не менее, в экономическом плане его действия были точны и технологичны.

Прежде всего, было зафиксировано, что в ходе форсированного экономического роста возникли глубокие диспропорции. Традиционная для Китая склонность населения к накоплению не только создала прочный источник масштабных инвестиций, но и весьма существенно сдерживала развитие внутреннего рынка, а с ним — и ориентирующихся на него производств. В первую очередь это тормозящее воздействие ощущалось сельским хозяйством, которое на глазах превратилось из «локомотива реформ» в «наиболее слабое звено» и даже «ахиллесову пяту» Китая.

Замедленный рост внутреннего рынка усугублял перекос в сторону экспортной ориентации и усиливал драматичный социально-экономический разрыв в уровне развития регионов, прежде всего — ориентированных на экспорт и на удовлетворение потребностей внутреннего рынка.

Ху Цзиньтао выдвинул лозунг «гармонизации», под которой понималось прежде всего сокращение региональной дифференциации, уменьшение неравенства между городом и деревней, смягчение накопившихся социальных проблем, в том числе связанных с разрушением из-за быстрого роста экономики окружающей среды, а также сбережение все более дефицитных ресурсов (в первую очередь энергии).

Китай должен был стать более однородным и менее страдающим от обостряющихся внутренних противоречий.

Помимо количественных показателей, государство стало уделять пристальное внимание качеству экономического роста, под которым понимались изменения в структуре экономики, глобальная конкурентоспособность и восприимчивость к новым технологиям.