Михаил Делягин - Империя в прыжке. Китай изнутри...

Таким образом, окитаивание социализма в начале третьего тысячелетия закончилось — вместе, строго говоря, с самом социализмом.

В 2002 году Ху Цзиньтао официально выдвинул невозможный в Китае еще за десятилетие до него лозунг «человек превыше всего» (что вызвало отчетливые и смертельно опасные для него в политическом отношении ассоциации с Горбачевым), выражавший, пусть и в неявной форме, обещание государства уменьшать негативные социальные последствия реформ.

Данный лозунг стал эффективным политическим инструментом, так как позволял разрешить противоречие между сторонниками развития общества на основе законов, заранее регулирующих все стороны общественной жизни, и на основе обычаев и традиций, закрепленных в сфере общественных отношений конфуцианством и трактуемых от имени государства судьями либо иными просвещенными чиновниками. Весьма болезненное для Китая, оно недооценивалось носителями западной культуры с их болезненной верой в верховенство закона, заранее написанного и призванного предусмотреть все возможные проблемы будущего, хотя являлось обычным проявлением противоречия между властью книги и властью толкования. (В исламе это противоречие проявляется через противоречие между суннитами и шиитами, в самой западной цивилизации — через противоречия между католиками и протестантами, а главное — между континентальной и англо-саксонской, основанной на прецеденте, моделями права.)

Основой решения данного противоречия было нахождение общего фундамента в конкурирующих системах ценностей законников (легистов) и конфуцианцев: и те, и другие искренне считали высшей ценностью благополучие людей (если быть юридически точными — китайцев), на основе которого только и могло строиться величие китайской нации. Провозглашая эту общую ценность главной ценностью и всей деятельности государства, последнее получило возможность выступать приемлемым для обеих сторон арбитром и обеспечивать достижение ими конструктивного компромисса.

Демонстрируя стремление к гуманизации развития и к большему учету потребностей населения, в декабре 2004 года Ху Цзиньтао выдвинул идею построения в Китая все еще «социалистического», но в первую очередь уже «гармоничного общества»: место рыночных отношений, хотя бы формально, заняла традиционная для китайской культуры гармония.

Обеспечивающее движение к восстановлению величия Китая «гармоничное общество» понималось не только в социальном, но и в ноосферном плане. С одной стороны, отдавая дань нарастающей глобализации и ее осмыслению как процесса трансформации взаимодействия человека и окружающего мира, а с другой, — сталкиваясь с ростом экологических проблем и ограничений развития со стороны природы, китайское руководство рассматривало необходимость достижения гармонии на всех уровнях: и межличностного общения, и взаимодействия личности и общества, и взаимодействия человека и природы.

На следующий год Ху Цзиньтао зафиксировал шесть конкретных направлений построения «гармоничного общества»:

• демократия и порядок (что, вопреки западной практике, в китайском понимании не отрицает, а подразумевает и то, и другое);

• равенство и справедливость (традиционное в китайской традиции объединение двух взаимоотрицающих явлений подразумевает, что они будут поддерживаться в динамическом равновесии, дающем новое, не называемое непосредственно до его достижения качество);

• доверие и дружелюбие;

• творчество (указание на которое свидетельствует о понимании основной преграды развития, заключающегося в отторжении творцов китайскими коллективами и в затрудненности свободы индивидуального мышления);

• стабильность и слаженное сосуществование человека и природы.

При всей понятной лозунговости этих направлений они отражали качественный переход китайской политики от развития экономики к попытке сознательного развития всего общественного организма как целостности. Понятно, что эта задача требовала кардинального изменения не только структуры, но и характера государства; понятно, что, как это обычно бывает не только в Китае, ее фактическое выполнение началось до ее официального провозглашения, но шло медленно и противоречиво и после него.

Однако само по себе ее выдвижение представляется крайне значимым явлением.

Еще через два года, в 2007 году идея достижения «социальной гармонии» на XVII съезде КПК была интегрирована в выдвигавшиеся ранее идеологемы и стала рассматриваться как неотъемлемый элемент «борьбы за полное построение среднезажиточного общества» и важный атрибут «социализма с китайской спецификой».

Тем не менее, именно Ху Цзинтао покончил с социализмом как с формальной целью общественного развития Китая.

Выдвижение на передний план концепции «гармоничного общества» (хэсе шэхуэй) знаменовало собой, по сути дела, окончательный и официальный отказ китайских коммунистов от концепции классовой борьбы.

Место классовых противоречий как официально провозглашаемого двигателя общественного развития заняло «основное противоречие социализма» между растущими материальными и культурными потребностями народа и отстающим от них производством, решать которое надлежало, прежде всего, путем «социального развития с упором на улучшение жизни народа», то есть развития общества, — а развитие производства стало всего лишь одним из инструментов этого (пусть даже и главным).

Открыто признаваемой и провозглашаемой целью стало величие Китая. Старейшая и крупнейшая цивилизация современного человечества вернулась к своей исторической траектории, отклонившись от нее на 70 лет в целях обретения необходимых для ее поддержания инструментов: национального возрождения, воссоединения территории, восстановления мощного и эффективного государства.

Однако возврат на историческую траекторию, даже с сугубо формальной точки зрения, означал восстановление действия исторических закономерностей развития китайского общества, в том числе и таинственной, но неумолимой цикличности, в рамках которой за возвышением неумолимо следовало падение в раздробленность, упадок и деградацию.

По ряду оценок, перелом исторической траектории в соответствии с этой закономерностью должен произойти в Китае в 2017–2019 годах; характерно, что многие документы и стратегии [124]проработаны китайскими специалистами именно до этого рубежа.

Корни «китайского чуда», обеспечившие в последние десятилетия беспрецедентное по длительности, скорости и интенсивности развитие китайского общества, на глазах исчерпывают свои возможности.