Михаил Делягин - Империя в прыжке. Китай изнутри...

5.3.4. Расставание с социализмом: от цели — лишь к средству возрождения великого Китая

Не менее значимым изменением 2002 года, чем перенос центра внимания с количественных аспектов развития общества на качественные, стало завершение длительного процесса пересмотра (или, если угодно, «ревизии», — на традиционном языке коммунистических бюрократий) значения социализма и места социалистической идеи в прогрессе китайского общества.

Развитие рыночных отношений, необходимое для сохранения стабильности общества, обеспечения его прогресса и возрождения Китая, неумолимо, в силу самой своей природы подрывало идеалы социальной справедливости, — а с ними и социалистическую идеологию (по крайней мере, в той форме, в которой она существовала в Китае и в которой ее исповедовали как народ, так и его руководство).

Естественным отражением этого процесса в идеологической сфере, неизбежными этапами его осознания стало далеко не только размывание и трансформация самого понятия «социализма» как такового и социалистической идеи в ее классическом виде, но и постепенный отказ от них. Переосмысление этих понятий, наполнение их неким специфическим китайским смыслом и было формой и методом этого отказа, их незаметной подмены иными, более прагматичными, традиционными для Китая ценностями.

В этом отношении нельзя не отметить неожиданную правоту марксистских начетников и схоластов, всегда истерически протестовавших против попыток осовременить марксизм и боровшихся с ними именно из страха его выхолащивания.

Однако в целом, если не замыкаться исключительно на частном примере Китая, такое выхолащивание и перерождение, как представляется (и как показало развитие мировой мысли), отнюдь не является неизбежным следствием развития марксизма и его модернизации. Подобный приговор ему опровергается самой недавней историей, демонстрирующей эффективность именно его методов и подходов к изучению современного, глобализированного мира, и не поддерживается сегодня даже наиболее циничными из его принципиальных врагов.

В Китае ползучий, предельно медленный, затянувшийся почти на десятилетия отказ от социализма был вызван сугубо практическими причинами, прежде всего — вынужденным отказом руководства страны от социалистического принципа справедливости ради принципа эффективности и, соответственно, глубоким разочарованием широких масс в лозунгах социальной справедливости, с каждым днем успешных реформ неумолимо утрачивавших связь с реальностью.

Идея построения социализма плавно заменялась восстановлением традиционной, глубоко укорененной в национальную психологию и ставшей, по сути дела, ее неотъемлемой частью идеи национального возрождения, если дословно — «великого возрождения нации Китая» («чжунхуа миньцзу»).

Уже в 1987 году XIII съезд КПК отодвинул построение социализма, до того бывшее близкой и вполне осязаемой целью, в неопределенное будущее, оформив концепцию «начального этапа социализма», — столетнего строительства во всех сферах общественной жизни «полного социализма». При этом содержание этого длительного периода было, по сути дела, освобождено от социалистической идеологии: оно рассматривалось как время «великого возрождения китайской нации настойчивыми усилиями всего народа».

Однако в то время национальное возрождение еще было средством достижения большей по масштабу, всеобъемлющей цели — построения «полного социализма».

Через 10 лет, в 1997 году, ситуация изменилась: на XV съезде КПК под «начальным этапом социализма» подразумевался всего лишь этап «возрождения нации Китая», осуществляемого на данном этапе на основе социализма.

Таким образом, социализм из цели стал всего лишь средством национального возрождения на одном-единственном, строго ограниченном этапе. Даже вся деятельность Коммунистической партии рассматривалась с точки зрения не собственно коммунистических идеалов, но прежде всего задачи национального возрождения.

Наглядным проявлением произошедшего принципиального изменения стала официальная оценка восстановления государственного суверенитета КНР над Гонконгом (Сянганом) и Макао (Аомынем) как достижения не социалистического строя, а именно процесса национального возрождения.

Еще через пять лет, в 2002 году XVI съезд КПК рассматривал партию всего лишь как инструмент национального возрождения «на путях социализма китайского образца»: по ее собственным оценкам, ее историческое предназначение заключалось именно в этом.

Вся деятельность партии и приводимого ею в движение государства, — достижение «малого процветания» (сяокан), «исторические шаги» и развитие «трех представительств», — рассматривались исключительно через призму обеспечения национального возрождения, по ставшей официальной формулировке — «великого возрождения нации Китая».

Экспортная и в целом внешняя (в 2002 году еще преимущественно внешнеэкономическая) экспансия, выраженная девизом «идти вовне», стала восприниматься как форма реализации этой исторической задачи, которая прочно заменила собой прежнюю, классовую идею.

Глобальная стратегия внешнеэкономического наступления была нацелена на превращение Китая в самую экономически мощную державу мира уже к 2020–2030 годам. XVI съезд КПК поставил задачу четырехкратного увеличения ВВП к 2020 году: хотя прямо это и не говорилось, это позволяло, по оценкам китайских аналитиков, обойти США и стать крупнейшей экономикой мира.

Таким образом, идея национального возрождения нашла свое конкретное воплощение: «догнать и перегнать» мирового лидера, вернуться к естественному для китайского самосознания (но очень странному для самосознания Запада) положению Китая как наиболее развитого и цивилизованного общества мира, являющегося для всех остальных естественным образцом и идеалом для подражания.

Слабость идеи национального возрождения более всего проявлялась в том, что оно воспринималось и оценивалось на основе внешнего для Китая критерия, не имеющего непосредственного отношения к его собственному развитию, — состояния американского общества. Таким образом, «великое возрождение нации Китая» оказывалось зависимым от его стратегических противников.

Тем не менее, резкое сокращение времени, отводимого на решение этой задачи (Дэн Сяопин говорил о достижении «должного» уровня развития экономики к 2050 году или даже после него), свидетельствует о головокружительном даже для самих китайцев темпе их общественного развития. [123]

При этом не следует забывать, что практическая реализуемость поставленной цели, как это обычно бывает для документов на стратегическую перспективу (неизбежно идеологизированных по своей природе в силу невозможности достаточно точного прогнозирования), уходит в тень на фоне самой цели, оказывающей колоссальное влияние на все развитие общества. (За 2002–2014 годы ВВП был увеличен в 3,4 раза, то есть график достижения поставленной задачи по его учетверению выполняется даже с учетом предполагаемого резкого замедления темпов его роста.)