Дарья Златопольская - Настоящее. Диалоги о силе, характере, надежде [litres]

Да. Я ради этого пафоса вообще начал играть в КВН. Мне больше всего пафос нравился.

Серьезно?

Конечно. Я хотел петь эти финальные песни. Там все обычно выходили, пели: «Мы еще вернемся, посмотрите на нас, запомните нас такими». И мне было лет 10, я сидел в своем Пятигорске, смотрел и думал: «Блин, я бы тоже мог оказаться на сцене, и вот так спеть, и все бы на меня смотрели и рыдали: не уходи, пожалуйста, со сцены, вернись еще». Как-то так я это все себе представлял.

Но потом, когда мы дорвались до КВН, это уже как-то переработалось, и мы только издевательством занимались. Мы практически никогда никакие пафосные вещи не делали. Все произошло совсем наоборот.

Да я и песни не хотел петь смешные. Я хотел серьезные песни петь. Но все происходит не так, как ты планируешь.

Д. З. Может ли так случиться, что разговор один на один со зрителем в какой-то момент снова станет для вас интересным?

Г. Х.Я бы сказал, что у меня нет необходимости возвращаться в это качество. А необходимости нет, наверное, прежде всего потому, что нет литературы, которая меня устраивала бы. Я ведь тоже изменился. И, может быть, то, что меня устраивало 30 лет назад, сегодня меня не устроило бы.

Поэтому, когда мне предложили перечитать то, что я за жизнь успел сделать, я сказал: «Никогда не буду этого делать». Никогда. У вас запись есть? – Да. – Вот и документ из того времени. Давайте посмотрим на это – если будем смотреть – как на документ.

Происходят изменения в границах жанра, которому я столько лет прослужил. Когда я сегодня просматриваю старые записи, совсем не все они вызывают у меня чувство стыда или отторжения. Что-то такое сохранилось, под чем я и сегодня подпишусь абсолютно спокойно.

Но невозможно сегодня прийти на беседу с вами в детских штанишках. А фотографию, где я в детских штанишках, принести можно. Поэтому: а куда возвращаться? А что делать?

Мой педагог – покойная Надежда Ивановна Слонова – со мной четыре года промучилась в цирковом училище, на той улице, где мы с вами беседуем. Отсюда буквально 300–400 метров до моего училища.

Я закончил учебное заведение, и карьера моя пошла в гору. Я буквально через четыре года был очень известным артистом. Но она мне часто говорила одну и ту же фразу: «Гена, не дайте к себе привыкнуть. Путайте карты».

Художник обязан путать карты. Если он не путает карты, то не надо путаться в картах. Надо просто менять колоду. Надо не бояться двигаться. Потому что, как только ты приучил себя к мысли, что отмычки от успехов в твоих руках, ты уже начал заканчиваться. А может быть, уже и закончился.

Д. З. У вас был совершенно фантастический вгиковский курс. Вы даже сравнили это время…

М. Х.С лицеем.

Да, пушкинские лицейские времена.

Я вам очень благодарен, что вы сказали об этом. Никого не осталось, кроме меня и Володи Наумова [65] Владимир Наумов (род. 1927) – советский и российский кинорежиссер, сценарист, продюсер, педагог. .

Что это была за атмосфера, в которой таланты произрастали?

Набрал курс замечательнейший, – не побоюсь этого слова, сейчас уже об этом забывают, – великий кинорежиссер Игорь Андреевич Савченко. Первая его картина – «Гармонь», потом была великая картина «Богдан Хмельницкий» и, наконец, «Третий удар», где мы все были на практике и, так сказать, общались непосредственно.

Я думаю, тут все дело в том, что за народ был собран. Савченко ведь сказал: «Я набирал вас по глазам». Это была его фраза. Недаром ведь есть это знаменитое выражение – «глаза – зеркало души». Когда я стал набирать курс, я понял, что это такое, и тоже набирал по глазам. Потому что в глазах – человек. То есть его мало волновала эрудиция, которую абитуриент обрушивал на комиссию, и так далее. Важно, чтобы это был живой человек, чтобы у него в груди что-то билось. Он был поразительный, Игорь Андреевич. Это удивительная фигура.

Вы же в его честь дали фамилию герою своей картины «Весна на Заречной улице», которого сыграл Николай Рыбников, – Саша Савченко?

Да, это так. И сына своего – он же Игорь у меня – я назвал тоже в его честь.

Д. З. Вернемся к вопросу воспитания, но уже не детей, а взрослых. Ни в каком возрасте не поздно ни себя воспитывать, ни другим подсказать. Вы учились у Михаила Ильича Ромма, который был выдающимся воспитателем, именно Учителем. У него учились и Тарковский, и Кончаловский, и Шукшин, притом что он сам был состоявшимся режиссером. Что из того, чему вы научились у своего мастера, вы хотели бы передать тем, кто сегодня учится у вас?

Н. М.Самое главное – создание атмосферы. Вместе с Роммом в аудиторию входила атмосфера. Атмосфера гигантского уважения, гигантского почитания, но и в то же время легкости и юмора.

Невероятного юмора, с хохотом. Он хрипло хохотал. Он рассказывал анекдоты, он сам их слушал. Он был той субстанцией, вокруг которой сразу образуется какое-то огромное поле. Создать эту атмосферу, собственно, – вот и все.

Вот здесь у нас с вами есть атмосфера. Представьте себе, что сейчас здесь появится человек, ничего нам плохого не сделавший, – просто придет. Вы его тоже звали на передачу, чтобы мы были втроем. И все может разрушиться. Не потому, что он плохой человек. Просто мы создали атмосферу, а он влетит с другой энергетикой. Если это, допустим, Юрий Башмет, или там Эдуард Артемьев, – влетит в нее сразу, как в уходящий поезд. И мы даже не заметим, что это произошло. А если другой человек какой-то – то либо нам нужно будет времени больше, либо: «О, пора уже прощаться!» – и разойдемся.

Основа всего творчества для меня – особенно коллективного творчества, такого, как кино, – это создание атмосферы. Не только внутри кадра. На площадке. Это же потрясающая игра. Ты создаешь ту самую игру и доверительность, без которой невозможно раскрыть артиста. Самое главное на площадке – это артист. Артист – это инструмент, выпускающий мгновенно все шипы, как только он появляется с другими артистами. Это так устроено. Его профиль левый лучше, чем правый. Поэтому он будет вставать так. А почему вы ему дали этот текст? Ну, слушайте, я работал в фильме «12» [66] «12» (2007) – художественный фильм Никиты Михалкова, ремейк драмы американского режиссера Сидни Люмета 1957 года «Двенадцать разгневанных мужчин». В центре сюжета – обсуждение двенадцатью присяжными дела юноши, убившего своего отца. Роли в картине исполнили сам Никита Михалков, Валентин Гафт, Алексей Петренко, Сергей Маковецкий, Сергей Гармаш, Михаил Ефремов и другие. с монстрами. Это же дрессура, это цирк.