Дарья Златопольская - Настоящее. Диалоги о силе, характере, надежде [litres]

Мне Петренко пишет: «Сколько вам заплатил Гафт, что вы ему такую придумали хорошую придумку?» Они друг друга обожают, ненавидят, ревнуют, как дети. Но если не создать атмосферу, это все разрушится.

Д. З. Обычно профессионализм и искренность находятся в некоем противоречии. У вас искренность как будто прорастает из профессионализма. Как сочетается, с одной стороны, такая абсолютная простота, а с другой – невероятная сложность?

В. П.Не знаю, наверное, с самого начала так было. Для меня нет труда добиться мастерства. Для меня есть труд понять, что я хочу сделать на сцене. А как? Это уже само приходит. Я уже так много всего знаю и так много всего попробовал, что у меня все инструменты наготове лежат.

Я вообще считаю, что мой театр «Лицедеи» именно за то стал любим, что эти лицедеи вдруг оказывались такие же, как мы все, – близкие, естественные, искренние. Они играли, шалили всегда с такой радостью и удовольствием, даже не думая о публике! Им как будто просто удавалось жить на полную катушку. И все говорили: и я хочу так! Это захватывало. Наверное, эта искренность и естественность присутствовали изначально.

Самое большое удовольствие в моей жизни – это как можно больше людей вокруг себя превратить, чтобы они получили удовольствие, – тогда и я его получаю. Очень простая, элементарная формула: всех вокруг заведи, все танцуют, и тогда тебе хорошо. Это формула, выросшая и правильно сформулированная во мне, и от этого она так легко везде работает.

Вы сейчас рассказали это, и почему-то у меня возникла ассоциация с Гэтсби из одноименного романа Фрэнсиса Скотта Фицджеральда, который вокруг себя все время создавал гигантские праздники в надежде, что этот праздник его тоже захватит и он тоже станет таким же беззаботным.

Ему не повезло, а мне повезло. Для того чтобы начать творить, я сначала двадцать четыре человека вокруг себя научу творить, и тогда я в центре сажусь – и начинаю. Мне важно, чтобы вокруг меня все жило на полную катушку, тогда я тоже могу жить на полную катушку. Я у них учусь. Для меня каждый из радостных, счастливых людей – мой учитель, начиная с моей внучки или собачки на лугу. Я у них всех учусь, как они достигают такого великого состояния упоения жизнью.

И я своих учителей стараюсь держать поближе. Я к ним езжу, я их во что-то вовлекаю, чтобы мы все время оказывались рядом. А когда нас собирается человек пять-десять, а то и пятьдесят, то вообще уже рушатся стены. Потому, конечно, что никто не может устоять против энергии радостной жизни.

Двадцатый век с изобретением психоанализа приучил западного человека находиться в постоянных раскопках своего «я». К психологам водят даже детей семи лет, чтобы разобраться, например, из-за чего малыш нагрубил маме. Мы рассчитываем, что окружающие поймут и примут наши слабости, если мы сошлемся на собственный тип личности. Наконец, мы готовы оправдать любой свой поступок сами, и считаем что все, что нас сдерживает, – это комплексы, а счастье придет, если просто научиться говорить миру «хочу и буду».

И все же я не знаю людей, которых сделала бы счастливыми вседозволенность. Она ведь, в сущности, – та же «всезапрещенность», только с обратным знаком. Сказать себе «никогда не дотронусь до торта» – то же самое, что «съем торт целиком, и ничего страшного». Но бесконечно бросаясь от «все запрещено» до «все дозволено», мы рискуем пропустить момент, когда баланс между свободой и ответственностью оптимален. А ведь это и есть гармония.

Самоанализ – не способ объяснить себе, почему ты «такой плохой», а потом с этим смириться. Это путь к пониманию, как быть таким, каким мечтаешь. Требовать уважения и счастья нужно не от других, а от себя. Сила характера не в том, чтобы постоянно настаивать на своем в отношениях с внешним миром, а в том, чтобы справиться с внутренними врагами – ленью, завистью, гордыней.

Стремления, разочарования, отчаяние, недоверие – все, что, как нам кажется, составляет наше «я», – это не данность, а подсказка. Намек на то, каким на самом деле мог бы быть наш характер. Движение в его сторону и есть путь к себе настоящему.

Д. З. У тебя очень много общего с твоим героем из сериала «Звоните ДиКаприо!» – даже просто на уровне биографии. Каково было играть роль человека, который так на тебя похож? Это что-то сродни самоанализу?

А. П.Конечно. Но тут мы с ним как раз и не похожи, потому что я все-таки к профессии отношусь по-другому. Я хочу многого в ней добиваться, у меня другие ориентиры и цели.

В сериале отражен важный момент, наверное, тоже тебе знакомый. Когда ты становишься известным, вокруг тебя как будто искажается пространство.

Да, безусловно.

И как в этом искаженном пространстве искать что-то настоящее, правдивое?

Доверять себе, а это очень сложно. Но к этому-то Румянцев в итоге и пришел. Он ведь все время был в мясорубке, а когда возвращался к тихому простому счастью, то думал, что это все не то, надо искать дальше. Но все равно он к этому счастью вернулся. Мне кажется, вот эти моменты «настоящности» в себе ни в коем случае нельзя терять, потому что, конечно, реальность искажается сильно, и год от года она будет искажаться еще сильнее.

А ты сам как ищешь это настоящее и незыблемое?

Сложный вопрос. Тут, мне кажется, можно только интуиции своей доверять. Куда тянет по-настоящему, туда и иди. Не потому, что так правильно или так надо, а потому что ты так чувствуешь. Человек так устроен, и мы не можем это объяснить, как не можем объяснить, что такое любовь.

То есть ты продолжаешь слушать какой-то внутренний голос?

Да.

А ты когда-нибудь думал, что голос, к которому ты прислушиваешься, тоже не тот, что был раньше, а какой-то искаженный?

Я об этом, конечно, задумываюсь. И иногда у меня от этой мысли все внутри переворачивается. Но у меня хорошие учителя, которые уже через эту искаженную реальность проходили или проходят сейчас. Они следят за тем, чтобы я от них не просто что-то услышал, но и как следует это усвоил на собственном опыте. И я стараюсь усвоить, что искаженная реальность в моей жизни действительно присутствует, и это тяжело.

Но есть и какая-то «настоящность», про которую я понимаю, что она всегда со мной. Как ни странно, правду мы всегда чувствуем. И когда так случается, уже неважно, что говорят другие, – надо себя слушать и доверять только себе.