Пол Дьюкс - Британская шпионская сеть в Советской России. Воспоминания тайного агента МИ-6

Марш подготовил почву, и Полицейский рассыпался передо мной в знаках уважения. К счастью, мне нечасто приходилось пользоваться его гостеприимством, но, если до этого доходило, было трогательно видеть, как он старается устроить меня со всеми возможными удобствами, насколько позволяли его отвратительные условия. Несмотря на дрянной характер, гнусную двуличность и приторную лесть, он все же обладал человеческими чувствами, временами выказывал подлинное желание доставить удовольствие не только ради наживы, искренне и горячо любил своих детей, которые жили в другом доме.

Это был исключительно тщеславный и хвастливый человек. За свою карьеру он собрал коллекцию подписанных фотографий именитых людей и любил демонстрировать их, в сотый раз твердя, что, дескать, граф Витте сказал то, да Столыпин сказал это, а такой-то сказал что-то еще. Я подшучивал над ним, делая вид, что всерьез слушаю, и он толковал мою терпеливость как знак уважения к великим людям и признания его выдающихся связей и был этим очень доволен. Его переполняли грандиозные планы свержения красного режима, и малейшее проявление терпимости к его комбинациям окрыляло его энтузиазмом и вдохновляло его гений на похвальбу и пустословие.

— Ваши предшественники, если позволите так выразиться, — пустился он в разглагольствования в мой первый приход, — к несчастью, проявили некомпетентность. Даже господин Марш, несмотря на все свои достоинства, почти не разбирался в своем деле. А вот вы , Михаил Иваныч, я вижу, человек понимающий, человек совсем из другого теста. Я, например, изложил Маршу план, — он конфиденциально наклонился ко мне, — разделить Петроград на десять частей, захватить каждую по очереди и таким образом выгнать большевиков. Можно было не сомневаться в успехе, но господин Марш и слышать об этом не хотел.

— Как же вы собирались это осуществить?

Он схватил лист бумаги и стал поспешно черкать, желая проиллюстрировать свой потрясающий замысел. Он аккуратно разделил столицу, в каждом районе поставил соответствующего главу, в полном распоряжении которого находились полицейские силы и около полудюжины полков.

— Дайте только сигнал, — театрально вскричал он, — и город Петра Великого будет наш!

— А верховный главнокомандующий? — полюбопытствовал я. — Кто станет губернатором освобожденного города?

Этот оптимист только улыбнулся слегка смущенной улыбкой.

— О, губернатор найдется, — сказал он довольно робко, не решаясь выразить самые сокровенные надежды своей души. — Может быть, вы, Михаил Иваныч…

Но это великодушное предложение было чисто формальным знаком вежливости. Было ясно: от меня ждут, что я удовольствуюсь второстепенной ролью человека, возводящего королей на трон.

— Что ж, если все уже готово, — сказал я, — почему бы вам не протрубить в трубы, а мы посмотрим, как падут стены Иерихона?

Человечек покрутил ус и виновато усмехнулся.

— Но, Михаил Иваныч, — сказал он, осмелев и балансируя на грани фамильярности, — э-э-э… средства, разве вы не знаете, ведь в наше время, знаете ли, без… э-э-э… денег никуда не сунешься, не так ли? Вы, конечно, вполне понимаете, Михаил Иваныч, что я лично…

— Во сколько, вы сказали, Маршу это обойдется? — перебил я его.

Мне было очень любопытно, что он скажет. Он не ожидал, что вопрос будет поставлен таким образом. Я так и слышал, как закрутились шестеренки в его мозгу, пока он вычислял вероятность того, что Марш назвал мне сумму, и нельзя ли удвоить ее, учитывая мою большую податливость.

— Думаю, сто тысяч рублей нам хватит, — нерешительно ответил он, опасливо поглядывая на меня — как я это воспринял.

Я молча кивнул.

— Может быть, конечно, удалось бы провернуть дело немного дешевле, — добавил он, как будто ему пришла в голову запоздалая мысль, — но тогда потом возникнут накладные расходы.

— Ну что же, — снисходительно ответил я, — посмотрим. Поговорим как-нибудь в другой раз.

— Другого раза может не быть, Михаил Иваныч.

— Но надо подумать и о других делах. Мы поговорим обо всем, когда…

— Когда…

— Когда вытащите из тюрьмы миссис Марш.

Казалось, человечек еще больше скукожился, когда его так резко выдернули обратно в мир грубой реальности. Он на мгновение покраснел, как мне показалось, от гнева, но тут же взял себя в руки и вернулся к своей обычной манере показного раболепия.

— Сейчас у нас с вами другой вопрос, Алексей Фомич, — добавил я, — и я хочу сначала поговорить о нем. Как обстоят дела?

Полицейский сказал, что его агенты трудятся в поте лица, разведывая обстановку и возможности побега миссис Марш. Он заявил, что Марша ищут по всему городу, и то, что его нигде нет, уже наводит на мысль о его побеге. Через день или два эту новость подтвердят агенты большевиков в Финляндии. Он полагает, что участь миссис Марш будет облегчена в связи с вероятным прекращением перекрестных допросов. Оставалось только узнать, переведут ли ее в другую камеру или тюрьму, а затем уже составить план побега.

— Действуйте, — сказал я под конец. — И когда миссис Марш будет на свободе, возможно, мы поговорим о других делах.

— Другого такого же подходящего времени не будет, Михаил Иваныч, — повторил маленький Полицейский, но в голосе его звучало отчаяние.

А что же тем временем сталось с Мельниковым?

Зоринский был крайне возбужден, когда я позвонил ему.

— Как поживает ваш брат? — спросил я в трубку. — Перелом серьезный? Есть ли надежда на выздоровление?

— Да, да, — раздался ответ. — Доктор говорит, что ему придется пробыть в больнице какое-то время, но у него все шансы на поправку.

— Куда его положили?

— Сейчас он в частном лазарете на Гороховой, но мы надеемся, что его перевезут в больницу побольше и поудобнее.

— Надеюсь, там хорошие условия?

— Настолько, насколько вообще можно устроить при теперешних обстоятельствах. Пока что он в отдельной палате и на строгой диете. Но не могли бы вы зайти ко мне сегодня вечером, Павел Иваныч?

— Спасибо за приглашение, но, боюсь, мне надо на заседание домкома. Однако я мог бы заглянуть к вам завтра.

— Хорошо, приходите завтра. У меня есть новости от Льва. Он едет в Петроград.

— Передайте привет Елене Ивановне.

— Спасибо. До свидания.

— До свидания.

Телефон был неоценимым подспорьем, но пользоваться им нужно было с особой осторожностью. Периодически в моменты паники правительство полностью прерывало телефонную связь, причиняя огромные неудобства и раздражая жителей, хотя их-то оно и старалось успокоить. Однако не в интересах большевиков было полностью отключать ее, ведь телефон — эффективное средство обнаружения «контрреволюционных» делишек. За телефонными линиями пристально следили, подозрительного голоса или фразы было достаточно, чтобы линию начали прослушивать, записанные разговоры изучали на предмет намеков на людей или адреса, а потом уже «ассирияне шли, как на стадо волки» [21] Цитата из стихотворения Байрона «Поражение Сеннахериба». , забирали книги, бумаги и документы и увеличивали число обитателей камер на Гороховой. Поэтому надо было либо в совершенстве владеть языком метафоры, либо общаться при помощи заранее оговоренного устного шифра, замаскированного под разговор о погоде или еде. Например, «новости от Льва», как я сразу понял, означали вести о Троцком или сведения о Красной армии.