Майк Дэш - Первая семья. Джузеппе Морелло и зарождение американской мафии

Итак, Минео тоже был мертв, и его убийство, как полагал Бонанно, лишило Массериа последнего шанса на победу. В каком-то смысле это была фантазия. Даже теперь, когда Босс Джо уже не блистал на поле боя, он все еще контролировал больше людей и располагал бо́льшими деньгами, чем его враги. Впрочем, в остальном Бонанно был прав. «Войны» Мафии не похожи на конфликты между народами. Участники здесь более слабы и хуже мотивированы, менее привержены делу. Прежде всего, весьма немногие готовы поставить достижение долгосрочных целей выше личной безопасности и собственной сиюминутной прибыли. Война тянулась уже полгода и мешала нормальному бизнесу; громилы, стаями шнырявшие по городу и охотившиеся друг на друга, не могли терроризировать незадачливых владельцев магазинов или вымогать деньги на регулярной основе. Мафиозные семьи Нью-Йорка теряли тысячи долларов, и большинство участников истосковалось по миру.

Разумеется, говорить такие вещи в открытую было опасно, но один человек из окружения Босса Джо признал правду. Лаки Лючано, который после смерти Минео стал самым влиятельным из уцелевщих помощников Массериа, имел мало общего с ветеранами Мафии, такими как Морелло или Минео. Невысокий, худощавый мужчина тридцати трех лет с рябым лицом землистого цвета, покрытым шрамами, Лючано приехал в Соединенные Штаты из сицилийского городка Леркара-Фридди, когда ему было девять, и говорил по-английски лучше, чем по-итальянски. Он был практичен и беспощаден, но являлся скорее бизнесменом, чем человеком действия, и когда речь заходила о досадных вопросах разделения денег и власти с несицилийцами, был далек от традиционализма. Кроме того, внутренняя борьба Мафии интересовала его гораздо меньше, чем рост прибыли.

Лючано, возможно, более ясно, чем прочие лейтенанты Массериа, понимал, что бороться за заведомо проигрышное дело смысла нет. Марандзано тоже осознал это. В начале 1931 года кастелламмарец выступил с предложением.

Эту историю поведал опять-таки не кто иной, как Бонанно. Он сказал, что Марандзано «позволил распространить через различных посредников известие о том, что он не будет мстить сторонникам или солдатам Массериа, если Массериа будет устранен. Другими словами, Марандзано дал понять другой стороне, что самый быстрый способ положить конец войне и спасти свои жизни – самим позаботиться о Массериа». Это предложение возымело желаемое действие: Лючано тайно устроил визит к Марандзано.

Встреча проходила в частном доме в Бруклине, на территории кастелламмарцев. На ней, как обычно, присутствовал Бонанно. Он вспоминал, что…

…между Марандзано и Лючано произошел один из тех классических сицилийских диалогов, в которых каждое слово подразумевало множество значений и ничего не говорилось прямо.

– Вы знаете, зачем вы здесь? – спросил Марандзано.

– Да.

– Тогда мне не нужно говорить вам, что делать.

– Нет.

– Сколько времени вам понадобится, чтобы сделать то, что нужно?

– Неделя или две.

– Хорошо, – сказал Марандзано. – С нетерпением жду мирной Пасхи.

Желание Марандзано исполнилось не в полной мере. Пасха в том году выпала на 5 апреля, а 5 апреля Массериа был еще жив. Тем не менее, как выразился Бонанно, «в этой жизни у Босса Джо осталось ограниченное количество приемов пищи». Последний из них произошел менее чем через две недели спустя, 15 апреля, в среду. Это был обед в «Нуова Вилла Тамара», итальянском ресторане на Кони-Айленде, выбранном для него Лючано.

Согласно нью-йоркской легенде, убийство босса боссов было обставлено всей атрибутикой, приличествовавшей академическому мафиозному убийству. Вначале Лючано угостил Массериа обедом и вином, и тот «набил брюхо закусками, спагетти с соусом из красных моллюсков, лобстером Фра Диаволо [102][и] квартой кьянти». Затем эти двое сели за карточный стол. Он сыграли несколько раздач, а потом Лючано, извинившись, отлучился. Как только он оказался на безопасном расстоянии, гласит история, в ресторан вошли трое убийц, которых доставил на место Чиро Терранова. Массериа едва успел заметить их присутствие. Он скончался прямо за столом с шестью пулями в теле и «тузом пик, зажатым в унизанной драгоценностями пятерне».

В действительности, согласно полицейским отчетам, драматизма было куда меньше: не было обильной еды, не было туза пик и, очевидно, не было никаких признаков Лючано или Террановы. Однако результат был тем же. Массериа скончался, и с его смертью война Кастелламмаре закончилась.

Никого не удивляло,что Марандзано стал главным мафиозо в Нью-Йорке. Вскоре после смерти Босса Джо он созвал общее собрание всех семей города. Оно состоялось в большом зале на Вашингтон-авеню в Бронксе. По словам Джо Валаки, прибыли четыреста или пятьсот человек. Когда все собрались, Марандзано обратился к ним с речью.

«Все, что случилось в прошлом, уже позади, – сказал он. – Между нами не должно быть больше враждебности. Если вы потеряли кого-то в прошедшей войне, вы должны простить и забыть. Если был убит ваш брат, не пытайтесь узнать, кто сделал это, чтобы поквитаться. Стоит вам это сделать, и вы заплатите своей жизнью».

В прошлом, продолжил кастелламмарец, Босс Джо «обирал членов направо и налево». Теперь все должно было измениться. Семьям Мафии Нью-Йорка надлежало быть реорганизованными по военному принципу, «чтобы все было по-деловому и в соответствии с правилами». У некоторых семей будут новые боссы. Лючано возглавит банду Массериа. Сам Марандзано станет capo di tutti capi , боссом боссов.

Спустя годы Джо Бонанно предостерег от буквального толкования этого титула (он указал, что думать о Марандзано как о «правителе всех сицилийских кланов» было бы «вульгарно и поверхностно»). Однако в то время, судя по всему, большинство гангстеров считали нового босса именно всемогущим властителем. Одержав победу, Марандзано стал таким же деспотичным, как Массериа. Каждая мафиозная семья в стране должна была платить ему дань – сумма, собранная после войны, составила 115 000 долларов. И, совсем как его предшественник, новый босс боссов ожидал, что у него будет доля в каждом рэкете. Валаки их перечислил: «Итальянская лотерея, очень популярная тогда, строительные профсоюзы, контрабанда, ставки и все такое».

Марандзано был занят – возможно, слишком занят. Ему нужно было уделять внимание собственным делам, консультировать другие семьи и исследовать новые возможности. Его осаждали просители. Не имея времени ни на что и постоянно отвлекаясь, он навлек на себя гнев ближайших союзников, не сумев вознаградить их за риск, на который они пошли ради него, и глубокое возмущение глав семей, которые он обложил податями. К сентябрю, всего через пять месяцев после окончания войны, он больше не мог ладить с Лючано и Аль Капоне, боссом чикагской Мафии. «Нам нужно избавиться от них до того, как мы возьмем контроль надо всем», – сказал он своим телохранителям. Когда Лючано услышал об этом, он решил нанести удар первым.