Майк Дэш - Первая семья. Джузеппе Морелло и зарождение американской мафии

Крупнейшими общинами иммигрантов по-прежнему были немецкая и ирландская. Вместе они составляли больше половины населения города – это в то время, когда на Манхэттене проживало менее трех тысяч китайцев, тысяча испанцев и три сотни греков. Они по-прежнему жили в основном в своих общинах: ирландцы – на Пяти углах и в Адской кухне [41] Свое название район получил из-за высокого уровня преступности, делавшей Адскую кухню одним из криминальных центров Нью-Йорка с середины 1800-х до конца 1980-х годов. Название «Адская кухня» впервые появилось в The New York Times в 1881 году. Современный район, официально называемый Клинтон, известен большим количеством театров, модных ресторанов и роскошных домов, однако прежнее название-прозвище по-прежнему более распространено. – Примеч. ред . , немцы – в Вильямсбурге и Маленькой Германии, к востоку от Бауэри. К 1890 году эмиграция из Северной Европы замедлилась. На протяжении следующих двух десятилетий наибольшее количество новых граждан прибывало из Восточной Европы – в основном евреи, бегущие от погромов в Российской империи, – и Италии. Численность итальянцев в Нью-Йорке, составлявшая менее одной тысячи в 1850 году и тринадцати тысяч в 1880-м, к концу века выросла почти до 150 тысяч. К 1910 году она удвоилась, достигнув 340 тысяч. В общей сложности из Италии с 1860 по 1914 год отправились искать работу за море пять миллионов человек – одна треть всего ее населения.

Первые итальянские поселенцы прибыли в Нью-Йорк из промышленных городов севера. Это были квалифицированные рабочие и профессионалы среднего класса, и им был оказан радушный прием. Ситуация изменилась в 1880-х годах, когда город стали наводнять гораздо более бедные, необразованные крестьяне из южных провинций. Эти неаполитанцы и сицилийцы бежали от суровых условий жизни на родине: высоких налогов, экономики, находившейся в вечной депрессии, обязательной воинской повинности и беспрецедентной череды стихийных бедствий – засух, наводнений, землетрясений, оползней, извержений вулканов, – которые следовали друг за другом столь неумолимо, что их стали считать знамениями свыше.

Не имевшие квалификации, не обученные грамоте, говорившие по большей части на непостижимом диалекте, мужчины юга были объектами презрительного отношения даже в Италии. Их положение в обществе точно обрисовывали популярные в то время стишки:

Во главе всего стоит бог, владыка небес.

За ним следует князь Торлониа [42] Род Торлониа – богатейшие аристократы из Рима, приобретшие огромное состояние и многочисленные титулы в XVIII–XIX вв. благодаря администрированию финансов Ватикана. – Примеч. ред . , владыка земли.

Затем следует вооруженная стража князя Торлониа.

Затем следуют собаки вооруженной стражи

князя Торлониа.

Затем совсем ничего. Затем совсем ничего.

Затем совсем ничего.

Затем следуют крестьяне. На этом все.

На Манхэттене им по-прежнему не были рады. Несмотря на то что итальянцы из южных провинций были полезны, поскольку выполняли грязную работу, которую иммигранты предыдущей волны считали недостойной для себя, многие жители Нью-Йорка относились к ним враждебно. Их смуглая кожа, плохое знание английского языка и приверженность чужеродной пище делали их какими-то неприятными. Они были, как повсеместно считалось, более легкомысленными, чем представители Северной Европы, и склонными к поножовщине и вендетте. Хуже того, только малая их часть приняла американские устои с рвением, приличествующим иммигрантам. Очень немногие итальянки выходили замуж за мужчин других национальностей. Заявления на получение гражданства США подали менее половины всех въехавших в страну. Для большинства сицилийцев и неаполитанцев Соединенные Штаты были таким местом, где нужно было много работать, мало тратить и что есть сил экономить. Многие планировали вернуться с накоплениями на родину. Такое поведение воспринималось основной массой американцев как неблагодарное и оскорбительное.

В то время, когда семья Терранова появилась на Манхэттене, общественное мнение еще более ожесточилось. Большое количество анархистов и социалистов, хлынувших в страну и пропагандировавших революцию, вызывало беспокойство [43] Официально анархистам запретили въезд в США только в 1903 году. – Примеч. ред . – равно как и количество преступников. Девятнадцать итальянцев из каждых двадцати, проходивших через остров Эллис, имели при себе оружие – ножи или револьверы, и ничто в американском законодательстве не могло воспрепятствовать им ввозить в город этот арсенал. Сообщалось, что сицилийская полиция выдает паспорта известным убийцам, чтобы выдворить их из страны: это оказалось поклепом, но причины относиться к подобным проблемам со всей серьезностью все же были. Через остров Эллис каждый день проходило настолько много итальянцев, что надлежащим образом проверить заявление каждого из них не представлялось возможным. Впрочем, когда проверке подвергли 1400 пассажиров парохода «Белгравия», обнаружилось, что каждый шестой из них предоставил ложную информацию. «Статистика показывает, – трубила Herald в одной из наводящих панику статей, – что отбросы из Южной Европы сваливают на пороге страны хищными, бессовестными, беззаконными ордами».

Однако для членов семьиМорелло – Терранова Нью-Йорк был желанным пристанищем. Там они оказывались в безопасности от итальянских властей. В то время Сицилия и Соединенные Штаты практически не сотрудничали. Разумеется, полиция Палермо и Корлеоне не предприняла никаких усилий для выяснения, не укрылся ли кто-либо из разыскиваемых преступников в Соединенных Штатах. Нью-йоркская же полиция озабочивалась тем, не имел ли преступник судимостей в Италии, только тогда, когда итальянец приобретал настолько дурную славу, что правительство вознамеривалось выслать его из страны. Любой иммигрант, который провел в Соединенных Штатах три года или более, получал иммунитет к депортации. Все, что нужно было сделать Джузеппе Морелло и его отчиму, – не влипать в неприятности в течение этого периода. Тогда они смогли бы оставить свои трудности в Сицилии позади.

Куда направились Терранова и его семья, когда они высадились на берег после острова Эллис, остается неизвестным; мы также не знаем точно, когда они воссоединились с Морелло. Скорее всего, клан поселился на съемной квартире в главном итальянском районе Манхэттена. Не говоря по-английски и стосковавшись, подобно большинству иммигрантов, по привычным в их стране товарам первой необходимости, они просто обязаны были взять курс на Маленькую Италию.

Итальянский район Нью-Йорка, центром которого была Малберри-стрит, в 1893 году только начал формироваться. Еще в 1890 году он был ирландским районом. Малберри-бенд, изгиб дороги в нескольких кварталах к северу от Сити-холла, являл собой самые осыпаемые бранью трущобы в городе: кишащие болезнями, покрытые слоем мусора, утыканные массой прибежищ с названиями вроде «Ночлег бандита» или «Переулок Бутылки» для отчаявшихся и нищих. «Нет ни фута на земле Бенда, который не оказался бы свидетелем какого-либо акта насилия», – писал борец с социальным неравенством Джейкоб Риис, чьи посещения замызганных ночлежных домов и питейных заведений Малберри-стрит после рабочего дня создали один из самых запоминающихся образов старого Нью-Йорка. Среди ужасов, которые описывал Риис, были дома, настолько облепленные грязью, что не загорелись бы при пожаре, и «забегаловки с выдохшимся пивом» в подвалах без окон, с земляным полом, где отчаянно ищущие забвения посетители поглощали дешевое виски и опивки со дна пивных бочонков, выброшенных из салунов.