Анжелика Артюх - Кинорежиссерки в современном мире

Исключительно женский режиссерский состав привнес свою особенность в экранный образ города. Петербург предстал городом женщин, каждой со своей маленькой историей. К примеру, героиня Ренаты Литвиновой в ее новелле «Сны Иосифа» пыталась сохранить актерское лицо в съемках фильма о суде над Иосифом Бродским. Окруженная многочисленными домашними, она появлялась на студии «Ленфильм», словно комичная дива, подъезжая на старой «Волге», как будто бы со времен советских звезд экрана в российском кино ничего не изменилось. Отчасти в этом была заложена ирония: петербургское кинопроизводство развивается с куда меньшим финансовым размахом, чем в Москве. Здесь многое делают по старинке. И хотя «Ленфильм» заметно коммерциализировался в последние годы (впрочем, обанкротился), выполняя заказы телевидения, питерская киношкола отличается бедностью и «благородной старомодностью». Собственно, эта «благородная старомодность» отличает и снимаемый проект о Бродском, которым заправляет нагрянувшая в Питер французская режиссерка и который придуман как сон, где питерские поэты во главе с «эсеркой» спасают своего товарища. Литвинова создала мир изломанных женщин, напоминая о Петербурге эпохи Серебряного века гораздо больше, нежели о советских 1960-1970-х, времени жизни в городе будущего Нобелевского лауреата. Здесь важнее фантазия, нежели реконструкция, которая бы напоминала о мифах Петербурга, среди которых миф о Бродском — один из самых популярных и живых. Петербург — город поэтов, причем мирового масштаба, и в этом смысле Литвинова чувствует его, хотя и смеется над ним по-своему, гиперболизируя его способность держаться за собственные мифы в ущерб модернизации.

Литвинова и Бычкова каждая по-своему играли с мифологией Петербурга. В том же русле работала и Аксинья Гог, разыгравшая новеллу «Селфи» о приезжей девушке, которая, переспав с парнем после вечеринки, тщетно пыталась найти место для самоубийства, однако зародившаяся любовь, а также желание сделать селфи в разных местах города, препятствовали этому. Что только ни пыталась делать девушка: сброситься с крыши, предварительно полюбовавшись панорамой старого Петербурга, утопиться, подобно карамзинской москвичке бедной Лизе, застрелиться из антикварного пистолета, — все тщетно, пока рядом был парень, мысли о смерти отступали. К тому же летний Петербург с его бурлящими улицами и белыми ночами выглядел не самым удачным местом для самоубийства. Все режиссеры, за исключением, возможно, Анны Пармас с новеллой «Девочки», находили Петербург романтическим местом, где либо творят, либо влюбляются, а иногда делают и то и другое.

Пармас, известная также клипами группы «Ленинград» и дебютом «Давай разведемся!», — единственная, кто внес современную нотку в диалоги своих героинь: матери (работающей пенсионерки) и беременной четвертым ребенком дочери, обозначив разрыв поколений, проявляющийся через различные трактовки сталинского прошлого и современного протестного движения, однако примирила это перспективой появления новой жизни, заставив обеих героинь умиляться изображению зародыша будущего ребенка. В женском образе Петербурга ничто не говорит о нем как о городе трех революций и конструктивистской архитектуры, сохранившейся как память о политических катаклизмах XX века. В новелле Авдотьи Смирновой «Выгул собак» вообще нет исторических достопримечательностей города, поскольку авторку больше волновала мелодраматичная история поиска пары для толстушки за тридцать. Это история об одинокой питерской чудачке, готовой идти к шаману, чтобы приворожить мужчину, и находящей любовь на собачьей площадке. Естественно, героиня — служащая музея, квартира которой больше напоминает квартиру работника банка, что говорит о художественных неточностях в создании среды обитания. «Петербург. Только по любви» — московско-питерский проект, где большинство режиссеров и актеров — московские представители. Вот и в новелле Смирновой психофизику Анны Михалковой совсем не назовешь питерской. Москвичи вносят энергию и креативную силу в создание образов обитателей питерских улиц, однако городское пространство пытается повлиять на стиль их поведения, делая чудачками, городскими сумасшедшими и мечтательницами одновременно.

На примере «Петербург. Только по любви» и ранее рассмотренных фильмов видно, как женщины-режиссеры мелодраматизируют городское пространство, делая его местом любви, слез, надежды и женского одиночества. Старинные улицы города, на которых всегда кто-то обитает, помогают его преодолеть. Режиссерки предпочитают хеппи-энд, говорящий о том, что они работают в традиционном жанре романтического фильма. У российских мужчин-режиссеров памятен «Бандитский Петербург». Женщинам дорог «Петербург. Только по любви». И в связи с этим характерна новелла «Утро» Натальи Кудряшовой, в которой рассказывается о романтическом знакомстве на автобусной остановке молодой студентки университета и немого парня, который в экстремальной ситуации оказывается вовсе не немым, но успевает влюбить в себя героиню, живущую с отцом и любящую бродить по Питеру. Если широкая Москва создана для машин и велосипедных прогулок, то старый Петербург создан для того, чтобы ходить по нему пешком. Пешая прогулка героев по городу служит маленькой экскурсией по местам питерского модерна и снова отсылает к городам из фильмов Ричарда Линклейтера, где отношения героев создавались настроением городских улиц, по которым они бродили. Согласно современной урбанистике, любой город связан со схемами восприятия, чувствования, действия и интерпретации, которые в совокупности составляют то, что называется доксой города. Для женщин Петербург связан с романтической встречей, бедностью и творчеством, в то время как Москва — с деньгами, конкуренцией, завоеванием и успехом. Петербург смотрит в прошлое, Москва в будущее, но в обоих городах женщины хотят любить.

В отличие от Бычковой, Меликян в альманахе о Петербурге участия не принимала. Не чувствует она этот город. Зато в это самое время активно помещала в интернет свои короткие фильмы о любви и сексе. В расход даже пошли новеллы из фильма «Про любовь», позволившие умножить число поклонников творчества Меликян. Равно как и критиков, поскольку ее гламурный образ города входил в противоречие с образом реальной Москвы, а представления о любви являлись сексистскими. Особенно «похорошела Москва» во время августовских и сентябрьских протестов 2019-го, когда сами москвичи заговорили о городе как об оккупированном. Жестокость и репрессии силовиков и митинги москвичей, требовавших допуска независимых кандидатов до выборов, вновь поместили Москву в центр внимания медиа. После этих событий, задокументированных множеством кинокамер, стало ясно, что город обретает новый образ. Пандемия, а затем новые протесты, связанные с отравлением и арестом Навального, позволили этому образу сопереживать.