Хедрик Смит - Русские

Зная о многих недостатках советской жизни, я хотел проверить, действительно ли справочное бюро № 57 работает согласно установленным правилам. Поэтому я задержался у киоска, делая вид, что изучаю прейскурант, пока седовласая особа за окошком киоска занималась с клиентом. К киоску подошел человек в плоской кепке и толстом коричневом пальто. Он выудил из кармана какую-то мелочь, просунул монету в окошко и попросил адрес своего товарища, переехавшего на другую квартиру. Я ясно расслышал, как он отчеканил его имя, фамилию, возраст и место рождения. Последовала пауза. Затем женщина просунула в окошко клочок бумаги. Человек сунул эту бумажку, стоившую ему 5 копеек (столько же, сколько билет на метро), в карман и отошел. Из прейскуранта я узнал, какие еще сведения можно получить у этой особы: расписание пригородных поездов (2 копейки), поездов дальнего следования и самолетов (5 копеек), адреса загородных домов отдыха и санаториев (8 копеек), информацию о комбинированных путешествиях на различных видах транспорта — поезде, пароходе или катере — (10 копеек), неоговоренную в прейскуранте информацию легального характера (5 копеек), сведения о потерянных документах (10 копеек), справки, ответ на который требует длительного времени (30 копеек).

Получение информации, как и многие другие стороны советской жизни, — дело не денег, а связей. Чем больше связей у советского человека, тем лучше он осведомлен, потому что информация, как и потребительские товары, распределяется по рангам. Например, партийные и правительственные боссы, ответственные работники министерств и отделов пропаганды основных центральных газет ежедневно получают от ТАСС как специальные инструкции, так и сводку новостей. Сообщения, публикуемые для широкого читателя, так называемый «голубой» или «зеленый» ТАСС, представляют собой не что иное, как стерилизованную, прошедшую цензуру версию сообщений по стране и из заграницы, скроенных и подогнанных так, чтобы они соответствовали линии партии; из этой информации изъяты все неугодные власти факты, нелестные для Советского Союза. Через главную редакцию ТАСС на Бульварном кольце в Москве фильтруются газеты и журналы со всего мира. Один сотрудник ТАСС рассказал мне по секрету, что в американском отделе ТАСС в Москве работают 12 редакторов, не считая полного штата корреспондентов в Вашингтоне и Нью-Йорке.

— Чем же, бога ради, они все заняты? — поинтересовался я. — Ведь в советской прессе ежедневно появляется не более нескольких сот слов об Америке. Один человек вполне справился бы с этим.

— Большинство из них, — признался он, — работает на служебной информации ТАСС.

Это означает составление ежедневных специальных секретных сообщений, занимающих сто или более страниц, которые поступают в министерства, высшие партийные органы и редакции центральных газет. Часто, посещая главных комментаторов таких газет, как «Правда» или «Известия», я видел у них на столах целые пачки этих специальных сообщений — так называемый «Белый ТАСС». Это — куда более богатая и полная подборка сообщений из-за рубежа и комментариев (включая краткие обзоры материалов, посылаемых из Москвы западными корреспондентами), чем обычные сообщения ТАСС. Мне также рассказывали, что в «Белый ТАСС» входит правдивая информация о положении и событиях внутри страны, такая, как сообщения о железнодорожных и авиационных катастрофах и эпидемиях; приводится статистика преступлений, даются сведения о серьезных недостатках в производстве, об урожаях и другие материалы, которые власти считают слишком щекотливыми, чтобы публиковать открыто. И, наконец, я узнал, что есть еще одно, предназначенное совсем уж для узкого круга, издание — «Красный ТАСС», названный так потому, что приводимая в нем информация печатается на бланках с красной полосой. Эта информация, по-видимому, поступает только к главным редакторам центральных газет, ответственным работникам самого высокого ранга и партийным боссам. Предназначенные для такого ограниченного круга людей, эти сообщения, по словам советских корреспондентов, вовсе не основаны, например, на донесениях секретных агентов или на данных специальной разведки. Для западной печати большинство из этих сообщений были бы обычными.

Такая градация, информации в системе ТАСС — лишь часть обширной иерархии специальных изданий для советских граждан, облеченных разными степенями доверия и ответственности. Для пропагандистов-агитаторов партийная печать издает еженедельник «Атлас», более подробно освещающий текущие события, чем большинство советских газет. Такая же система принята и в других организациях, хотя они неохотно признают существование специальных изданий. Джон Шоу, корреспондент журнала «Тайм», рассказывал мне, что перед приездом Никсона в Москву в июне 1974 г. он однажды присутствовал на какой-то публичной лекции и заметил, что одна молодая женщина, сидящая рядом с ним, по-видимому, профсоюзный работник, читала статью под заглавием «Что такое импичмент?» Это поразило Шоу, потому что до сих пор в советской прессе столь прямо этот вопрос не рассматривался. Шоу попросил разрешение взглянуть на журнал. Статья оказалась переводом из какого-то восточно-германского издания и там просто объяснялось, что такое импичмент и его механика. Тем не менее в оценке слабости позиции Никсона эта статья превзошла все другие обычные советские публикации. Записывая название статьи и телефон редакции профсоюзного журнала — внутреннего профсоюзного печатного органа, — Шоу заметил, что тираж этого издания очень мал — всего 2 тыс. экземпляров: по-видимому, он предназначался лишь для руководящих работников и активистов. На следующий день Шоу попросил своего переводчика позвонить в редакцию и попросить один экземпляр этого издания. Но редактор не только отказался дать журнал, но и категорически заявил, что такого издания вообще не существует, несмотря на заявления Шоу о том, что он сам читал его.

Аналогичное явление, жизненно необходимое для функционирования советской системы, — иерархия закрытых лекций. Они устраиваются для партгрупп министерств, редакций, научно-исследовательских институтов и для всякого рода специальных групп. Один бывший партийный лектор, эмоциональный молодой человек, разочаровавшийся в своей вере из-за привилегий и цинизма партийной верхушки, рассказал мне, что целью подобных лекций было более откровенное разъяснение политики партии, провоцирование кампаний против таких диссидентов, как Солженицын и Сахаров, в случаях, когда власти хотят избежать публичных выступлений, вызывающих резкую ответную реакцию западного мира. Обсуждаются и интерпретируются также такие неблагоприятные явления, как плохой урожай, катастрофы на промышленных предприятиях, должностные перемещения в руководящих органах партии и правительства, либо высказываются предостережения, вроде вызванных появлением осенью 1974 г. на улицах Москвы убийцы — этого русского Джека Потрошителя. Откровенность и количество информации, по словам молодого человека, строго регулировались в зависимости от ранга и политической благонадежности аудитории. Выступая с лекциями на закрытых партийных собраниях, рассказывал он, «мы, пропагандисты, обязаны были отвечать только на «правильные» вопросы аудитории. Информация, которую нам разрешалось оглашать, касалась того, что у нас с урожаем, сколько зерна закуплено за границей, сколько заплатили за него золотом или сколько стоит наша помощь Вьетнаму, кстати, она стоила нам 2 млн. рублей (2,67 млн. долларов) в день. Но были вопросы, которые мы оставляли без ответа, независимо от того, кто их задавал. На вопрос, что стало с человеком, который стрелял в Брежнева, мы не отвечали, так же, как не отвечали и на вопрос, когда правительство отменит то временное повышение цен, которое было введено при Хрущеве в 1962 г.» Перед тем, как отправиться с выездными лекциями, этот пропагандист проходил инструктаж о том, какую информацию и каким категориям населения он вправе сообщать: наиболее подробную — областным и районным партийным руководителям, наименее подробную — рядовым служащим. Но на всех уровнях ему удалось заметить одну общую особенность: каждый присутствовавший на таких закрытых лекциях чувствовал себя приобщенным к секретам, облеченным доверием и поэтому преисполненным чувством долга.