Хедрик Смит - Русские

Партия молчаливо признает, что православие — важный элемент в тщательно подбираемой идеологической смеси, обеспечивающей лояльность граждан, а значит, и единство Советского Союза, что это — жизненно важный элемент русского национализма. Однако на церковь накладывается масса ограничений: священникам разрешается проводить канонические богослужения, но запрещается читать проповеди или вербовать прозелитов; в новых городах церквей не строят; в некоторых старых районах, например, на Западной Украине, существующие церкви сносят; священника, откровенно высказывающего свои взгляды, лишают сана или наказывают; священнослужителей не хватает. Ректор Загорской духовой семинарии рассказал нашей группе иностранных корреспондентов, что в стране имеется четыре православные семинарии, насчитывающие тысячу будущих священнослужителей, и что каждый год конкурс в этих учебных заведениях достигает четырех человек на место, но власти не соглашаются на увеличение количества мест. Диссидентов типа Солженицына до глубины души возмущает такое приспособленчество церкви и помыкание ею со стороны партии. В 1972 г. Солженицын послал патриарху Пимену полное упреков письмо, в котором он обвинял церковь в том, что она бросила свою паству на произвол судьбы и допускает снос божьих храмов или их разрушение от небрежения, что церковь стала послушным орудием в руках атеистического государства. Некоторые священники, лишенные сана за отказ подчиниться указаниям партии, основали «подпольные монастыри» для наиболее ортодоксальных верующих. Об этом рассказал мне один западный священнослужитель, у которого были тесные связи среди русских. По его словам, один такой монастырь состоял целиком из ученых.

Священники, имеющие приход, очень редко осмеливаются занять решительную, воинствующую позицию. Тем не менее встречаются и такие. Во время моего пребывания в Москве самым поразительным примером в этом отношении был «проповедник» Дмитрий Дубко — маленький, лысый поп, лет за пятьдесят. В 1948 г. он был арестован как автор поэтических произведений религиозного содержания и 8 лет провел в сталинских лагерях. Позднее он стал духовником Солженицына. В начале 1974 г. Дмитрий Дубко организовал несколько сенсационных вечеров весьма откровенных вопросов и ответов. Вечера происходили в маленькой старой церкви Святого Николая в Москве. Воскресными вечерами в церковь набивалось по 500–600 человек, среди которых было много представителей интеллигенции и молодежи. Людей привлекали откровенные, без недомолвок, проповеди Дубко, его нравственный подход к проблеме «как жить» и его толкование статуса христианства в Советском Союзе. Нередко от смелости высказываний проповедника у слушателей просто дух захватывало. Помню, как я сам не мог поверить, что нахожусь в Москве, когда, с трудом протиснувшись в скрипучую дверь церкви, услышал яростные нападки Дубко на атеизм. Без обычных околичностей он заявил, что Россия пережила моральный и духовный упадок за полстолетия власти Советов. Пришла пора, как сказал он, выступить за возрождение христианства. Он рассказал простые истории об обращении заблудших, напомнил, как мужественно вели себя верующие в лагерях, и осудил «вмешательство безбожников во внутренние дела церкви». Наконец, однажды он выдвинул такое обвинение: во все слои духовенства и в окружение патриарха просочилось так много осведомителей, что стоит ему только вздохнуть, как это слышат «органы» («органами» в России принято называть КГБ). Люди выходили из церкви, думая о том, как долго будут власти это терпеть и допускать. После десятого такого вечера власти вмешались. Отца Димитрия заставили замолчать, извиниться перед патриархом и отправили в дальний сельский приход. Это дело вызвало за границей большой шум, который, вероятно, только и спас священника от более строгого наказания.

Многих религиозно настроенных славянофилов-диссидентов ждала более суровая участь. Задолго до высылки Солженицына власти разогнали группу реакционных, воинствующих правых славянофилов-антисоветчиков. Эта организация называла себя Всероссийским социал-христианским союзом освобождения народа. Писания этой группы, распространявшиеся в конце 60-х годов в Ленинграде, Томске, Иркутске и других городах, носили не только славянофильский, но и антисемитский и неофашистский характер. Как рассказывали мои русские приятели, некоторых из этой группы подозревали в том, что они записывают номера машин видных партийных деятелей и поговаривают об актах насилия. В 1968 г. более двадцати человек из этой группы тайно осудили и дали им большие сроки. В 1971 г. другая подпольная группа выпустила анонимный «Манифест русских патриотов», в котором отвергала марксизм, призывала к возрождению государства, основанного на православии, проповедовала крайний русский национализм и расовое превосходство русских. В последнем славянофилы этой группы расходились с Солженицыным, разделяя, однако, его точку зрения на необходимость авторитарной власти, что является общим для всего правого направления в России. Если члены этой анонимной группы и были арестованы и осуждены, то во всяком случае об этом ничего не известно. Однако писатель-славянофил и пацифист Владимир Осипов, широкоплечий человек с квадратным подбородком, выпустивший серию подпольных изданий типа журналов « Вече » или « Земля », подвергался непрерывным преследованиям, несмотря на его заявления о том, что он не выступает против существующего режима. В 1961 г. Осипов был отправлен на семь лет в Сибирь, а затем, после ссылки с запрещением проживать в Москве, в 1975 г. снова арестован и приговорен к восьми годам лагеря строгого режима за распространение своих журналов на Западе.

В конце 1974 г. несколько последователей Солженицына в сотрудничестве с ним подготовили и выпустили на Западе книгу под названием «Из-под глыб». Это сборник очерков, посвященных анализу моральной деградации советского общества и написанных с позиций религии, отказа от марксизма и возврата к идеям Бердяева и других русских религиозных философов начала XX века! Одной из совершенно очевидных целей сборника было спровоцировать советскую интеллигенцию на обсуждение взглядов русофилов. Еще до выхода этой книги двоих из авторов Вадима Борисова, специалиста по истории церкви, и Евгения Барабанова — историка искусства (обоим было немногим более тридцати) — уволили с работы, а Борисову, кроме того, не разрешили защищать кандидатскую диссертацию. Еще одного автора, Игоря Шафаревича, человека лет пятидесяти с небольшим, очевидно, спасло его положение всемирно известного математика и члена-корреспондента Академии Наук СССР, однако мне рассказывали, что предпринимались неоднократные попытки лишить его занимаемой им должности в Московском университете.