Хедрик Смит - Русские

По рассказам Янова, Никита Хрущев намеревался воспользоваться некоторыми идеями Худенко для реформы советской системы сельского хозяйства, но в октябре 1964 г. был свергнут. Однако об усилиях Худенко было настолько мало известно, что для меня они оказались новостью, когда я услышал о них в Нью-Йорке от Янова. Худенко был идолом Янова, образцом для советских реформистов. «Мы считали, что система звеньев, особенно при подходе к ней Худенко, будет спасением для русского сельского хозяйства, — восторженно говорил Янов, написавший для советских газет и журналов много статей, посвященных сельскому хозяйству и ряду экономических проблем. — Мы считали, что эта система полностью изменит лицо России». После одного неудавшегося эксперимента в колхозе Худенко убедил директора какого-то совхоза позволить ему заняться большим участком краевой, неиспользуемой земли в степи, в окрестностях Акчи, в Казахстане. Он хотел проверить, окажется ли работа совхозников по системе звеньев более производительной, чем обычная. Взяв напрокат тракторы и заняв материалы для строительства жилья у этого совхоза, Худенко и шестьдесят отобранных им специалистов провели свой эксперимент в 1972 г. — ужасном году для сельского хозяйства в России.

«Идея Худенко состояла в том, что реализация его эксперимента на более широкой основе позволит соперничать с лучшими сельскохозяйственными предприятиями Америки и Западной Европы. И Худенко не только говорил об этом, но и доказал», — рассказывал мне Янов. К сожалению, эксперимент продолжался только один сезон, хотя уже и за это время стало ясно, что Худенко прав, но тогда… не правы все руководящие работники сельского хозяйства. Эксперимент закончился успешно. Худенко и его товарищи продемонстрировали на своем участке в 20 раз более высокую производительность труда, чем в соседних хозяйствах. Казахи были до такой степени довольны, что местный журналист написал о Худенко пьесу. Последний «предварительный» просмотр спектакля по этой пьесе состоялся для избранной публики 7 января 1973 г. На просмотре присутствовали не только цензоры, но и ряд реформистски настроенных журналистов и экономистов. «На следующий день Худенко был арестован и обвинен в попытке украсть 1000 рублей из государственных средств, — вспоминал Янов с горечью. — Это было сфабрикованное обвинение. Сельскохозяйственные власти в Москве были против его эксперимента».

Оказалось, что Худенко был ложно обвинен с помощью бюрократической уловки. Постановление о закрытии его экспериментального хозяйства в Акче было подписано министром сельского хозяйства в Алма-Ате, но Худенко заявил, что постановление незаконно, так как в подобных случаях требуется решение Совета Министров, и подал в суд, требуя выплатить зарплату за прошедшие 11 месяцев себе и своим 60 товарищам. Местный суд поддержал его иск, превысив при этом свои полномочия, о чем Худенко не знал. «Поэтому, когда он пришел с постановлением суда в банк за получением этих денег, — продолжал Янов, — он был арестован и обвинен в попытке получить государственные деньги по незаконным документам».

Согласно рассказу Янова, в процесс Худенко тайно вмешались высокопоставленные лица, и судья, которого до последней минуты считали настроенным к Худенко благожелательно, вынес ему и двум его ближайшим помощникам обвинительный приговор. Худенко был приговорен к шести годам тюрьмы. Хотя экономисты и ученые крупных институтов в Москве сочувствовали усилиям Худенко, а его друзья, такие, как Янов, пытались оказать ему поддержку, для защиты этого человека было сделано очень мало. Руководство отвергло его систему, которая поставила бы советское сельское хозяйство на более гибкую, прагматическую основу, и решило выдвинуть программу, предусматривающую еще бóльшую централизацию и индустриализацию для подъема советского сельского хозяйства. Худенко умер в тюрьме в 1974 г. в возрасте 62 лет.

«Темп работы не одинаков в течение месяца; он меняется каждые десять дней, — рассказывал мне Рашид, коренастый, смуглый человек, цеховой мастер из Узбекистана; он объяснял, как работают на Ташкентском заводе тракторных деталей. — Вы знаете слова: спячка, горячка и лихорадка?» Я знал буквальное значение этих слов, но не сразу сообразил, какое отношение они имеют к его заводу, и поэтому покачал головой. Рашид улыбнулся моей наивности и потер щеку мозолистой рукой. «Так мы называем декады — десятидневки, на которые делится месяц, — объяснил он. — Первая декада — время спячки, вторая — горячая пора, а в третью декаду работаем лихорадочно». Он помолчал, чтобы я мог осмыслить сказанное, затем продолжал: «На темп работы влияют также дни получки. Обычно она выдается дважды в месяц: один раз — между 15 и 20 числами и второй — в первых числах следующего месяца. В два-три последних дня перед получкой настроение предпраздничное, и работать никому не хочется. А два-три дня после получки — похмелье, надо опохмеляться».

Тот же рассказ с различными вариантами и прикрасами я слышал от многих; один из них — Иосиф, высокий, стройный человек средних лет, инженер из большого города на юге России, — рассказывал о заводах, на которых ему довелось работать. В продолжение рассказа он непрерывно курил, прикуривая одну сигарету от другой. Когда я слушал его рассказ о советских заводах, изготовляющих установки для кондиционирования воздуха и холодильные агрегаты, у меня было такое ощущение, будто я попал в советское Зазеркалье и обнаружил внутри системы советской промышленности целый мир, который казался почти пародией на официальную советскую экономику, функционирующую, как думают на Западе, с согласованностью монополистической системы при монолитной дисциплине.

То, что описывали Рашид и Иосиф, можно назвать «взятие штурмом». Подобная практика до такой степени присуща советской системе, что русские придумали экзотическое слово « штурмовщина » для обозначения этого общегосударственного явления — ударных программ и крайне неравномерного ритма работы советских промышленных предприятий, больших и малых, гражданских и военных. Штурмовщина для выполнения месячного, квартального и годового планов является чем-то вроде промышленной лихорадки, которая вначале протекает вяло, а в конце достигает неистовой силы.

«Обычно в начале месяца производство практически парализовано после штурмовщины последних дней прошедшего месяца», — объяснял Иосиф. По его рассказу, в начале месяца рабочие совершенно неработоспособны не только из-за пьянства, но и потому, что большинство квалифицированных рабочих было вынуждено в дни штурмовщины много часов проработать сверхурочно. «Многим приходится работать по две смены в сутки, — рассказывал Иосиф, — и полный рабочий день по субботам и воскресеньям, которые обычно являются выходными днями. Что касается оплаты за сверхурочную работу, то начальство не имеет на это права, так как фонд зарплаты ограничен, и органы финансовой инспекции строго контролируют платежные ведомости. Иногда, если рабочим уж очень дорожат, ему могут предоставить «отгулы» в полуторном или даже двойном размере. Но в любом случае рабочие обязаны отработать эти сверхурочные дни («черные субботы», как их повсюду называют) без какой бы то ни было дополнительной оплаты. Так что обычно в начале месяца многие рабочие в отгуле, и производство парализовано. Однако и без этого заводы не могли бы работать на полную мощность из-за недостатка многих материалов и деталей, необходимых для производства, — продолжал Иосиф, — Несмотря на план и формально жесткие сроки поставок, поставщики не выполняют плана и не придерживаются установленных сроков. Так что производственные предприятия не могут работать ритмично. Обычно такое положение, когда не хватает узлов и деталей, продолжается примерно до 10 или 12 числа месяца. Некоторые изделия можно было бы собрать почти полностью, но для них не хватает определенных деталей. Из-за этого большое количество изделий не может быть отправлено и скапливается на складах. Так продолжается до 20 числа месяца. Наконец, наступает третья декада (с 20 по 30 число месяца). Если к 20 числу поступают абсолютно все недостававшие материалы и детали, то это — удачный месяц. Когда все, наконец, получено, можно начинать «штурмовать» план. Незамедлительно начинают работу одновременно на многих участках». Иосиф говорил об этом как о чем-то само собой разумеющемся, давая понять, что такое положение дел обычно для советской промышленности, а не является особенностью только тех заводов, на которых он работал, или сезонными особенностями, хотя декабрь как последний месяц года все равно остается самым трудным. «В других странах производственные предприятия работают в обычном темпе в течение всего месяца, — заметил Иосиф, — но у нас они могут начать нормально работать лишь с 15 или 20 числа, когда получены все материалы. Таким образом, за эти последние 10–15 дней приходится выполнять около 80 % плана (нормы). В эти дни уже никто не думает о качестве. Главное — количество продукции. Некоторые рабочие занимаются завершением сборки изделий, которые не были закончены и хранились на складах. Часто сборка некоторых изделий завершается уже не в цехах, а на открытом воздухе, поэтому в изделия может попасть вода, грязь, пыль, что, конечно, снижает их качество и уменьшает срок службы. Все это известно каждому — ведь работают все. Поэтому, естественно, когда человек покупает бытовой прибор, он старается выбрать такой, на паспорте которого значится дата выпуска до 15 числа месяца, а не после 15 (на этикетках советских товаров указывается дата изготовления). Если изделие выпущено до 15 числа, оно, очевидно, изготовлялось не в спешке, и покупатель думает: «Наверно, будет работать». Если изделие было изготовлено после 15, немало шансов на то, что оно довольно быстро сломается».