Игорь Шнуренко - Человек взломанный

Но зыбкости приходит конец, и наступает, по выражению Хайдеггера, эпоха расчетов с ее точно установленными потребностями. Наступает эпоха определенностей.

И театру как выражению зыбкости тоже приходит конец.

Все, что не входит в конечный список этих потребностей, подлежит аннигиляции через забвение. Улыбка Моны Лизы будет иметь строго определенное значение. В «Гамлете» побеждает не Клавдий со своей грубой силой эволюции, а Озрик — посредник, банальный и бездушный, совершенный объект темной онтологии, видящий свою выгоду. Озрик ставит на обе стороны сразу — причем не на победу, а на поражение. В линейной логике он должен проиграть, но поражение терпят и обе стороны, и судьи. Выигрывает как раз Озрик, который вполне мог бы рассчитать и даже организовать подобную ситуацию через рекомендательную систему искусственного интеллекта.

Итак, человек взломан, это надо признать. Что он, однако, может сделать?

Пользуясь технологиями и наукой, человек должен развивать в себе именно живое, органическое. Но такой подход невозможен в обществе, основанном на отчуждении труда и присвоении его результатов немногими, на культе наживы.

Изначальное предназначение человека — быть стражем истины Бытия, считал Мартин Хайдеггер: «Человек дерзает отважиться на свою сущность и в этом дерзновении выспрашивает эту сущность как то, чему стража истины Бытия дала первое имя».

Сущность человека — это дерзновение. Победителями могут стать лишь «закладывающие начало». Под ними Хайдеггер одно время подразумевал немцев, но он заблуждался, и довольно быстро признал своё заблуждение, перенеся решение главных вопросов на время «грядущих».

Русский мыслитель Иван Ефремов подчеркивал, что без надлежащего уровня этики и морали в обществе человек не сможет достичь вершин, на которые способен. Человек неисчерпаем, но перед ним стоят невиданные испытания, и сегодня ему потребуется мобилизовать все свои силы и способности, чтобы через них пройти.

Человек стоит перед непредвиденными, «только еще вымалчиваемыми тайнами», писал Хайдеггер. Внутри нас скрыт потенциал к саморазрушению, его используют технократы, пришедшие, наконец, к власти в мировом масштабе. Они уже отпили пьянящего вина из бутылки власти и вседозволенности, и как всякий алкоголик, желают, чтобы это состояние длилось до бесконечности. Более того, они хотят гарантий того, чтобы никто не сумел даже задуматься о том, чтобы бросить вызов этой власти.

Распознав в человеке слабину и усилив её за несколько десятилетий потребительского общества, технократы взломали эту белковую крепость. С философской точки зрения, цель «Нового времени 2» — этого римейка «второй промышленной революции», которую Клаус Шваб не зря назвал «четвертой промышленной революцией — заключается в полном, тотальном разрушении истины Бытия. Такое разрушение бесконечно превосходит всякое уничтожение сущего, скажем, в новой мировой войне. Ибо уничтожается здесь не просто абстрактная «истина», о которой большинство людей не слишком часто задумываются, а бесконечный веер возможностей, который рождается поиском этой истины.

Возможность верить в идеальный мир и к нему стремиться будет абсолютно уничтожена ликвидацией свободы воли, к чему ведут последние усилия по разработке «нейралинка» и других систем и гаджетов, которые призваны управлять людьми и животными на расстоянии. Речь идет не только о «железе» или кварце, о программном обеспечении через алгоритмы и нейросети, но и о возникающих на этой основе механизмах выработки, распространения и поддержки роевого согласия. Например, как это делается с использованием фейсбучных групп.

«Капитализм слежки» вышел на инструментальный уровень и будет пытаться устранить любые неопределенности, а значит, будет стремиться к ликвидации метафизики. Так сознательные действия и решения будут шаг за шагом отменены, и вместо этого роевые механизму будут обеспечивать исполнение предписаний. Законы как таковые перестанут опираться на сознательные действия людей и станут видом инструкций по применению, исполнение которых будет обеспечено через насилие, в случае если сознание еще будет не до конца покорено, либо через превращение человека в машину, его обезжизниванием для автоматизации.

На пути к полному запрету истины Бытия возможны переходные этапы. Любую метафизику могут провозгласить, по выражению Набокова, «гносеологической гнусностью», (или «гностической гнусностью», gnostical turpitude ) — и объявить мыслепреступлением. Дело за малым — создать систему слежки. Человек в таком мире становится прозрачным, умные вещи ведут за ним постоянное наблюдение.

«Это разрушение давно уже идет полным ходом. Знать о нем — задача закладывающего начало и подготовителя», писал Хайдеггер. Будучи в личной и ближайшей исторической перспективе пессимистом, Хайдеггер предвидел в отдаленной перспективе и возможность выхода, радикального поворота в человеческом существовании.

Он опирался в таких предвидениях на новоевропейскую сущность человека, для которого «самодостоверность его Самости является первой и единственной истиной». А именно над этой самостью и нависла сегодня вполне реальная угроза. Но если человек осознает угрозу своему существованию — найдется и выход.

В человеке скрыты неисчерпаемые творческие возможности. Многие уже сегодня оказывают сопротивление системе. К самому Цифровому Левиафану нужно применить принцип creative destruction, «творческого разрушения», взорвав его изнутри. Путь этот чрезвычайно трудный, ведь для этого нужно не просто отрицать «инструментальное общество», в основанное на взломе человека и управлении им, а и предложить новые принципы развития и соответствующие им новые модели для социума.

Новое время-1 завершилось букетом революций начала XX века, то есть социальной сингулярностью. Точно так же Новое время-2 также может завершиться, быть закольцовано таким же событием, новой социальной сингулярностью. Технократы ждут технологической сингулярности, когда, согласно их верованиям, машина превзойдет «человека разумного» в разуме и сделает его ненужной ветвью на дереве эволюции — ветвью, которая засохнет.

Я утверждаю, что социальная сингулярность наступит быстрее, и она может открыть путь для самой важной из трех сингулярностей — человеческой сингулярности.

Чтобы понять, кто такие эти «закладывающие начало», что это за начало, и что именно они подготавливают, нужно говорить о всех трех сингулярностях.

Слово «сингулярность» подразумевает единичность, неповторимость и неповторяемость — и вместе с тем выход за все возможные пределы, творение чего-то совершенно нового. Это описание сингулярности очень похоже на описание человека — он и есть главная сингулярность, все люди и каждый человек. Будучи неисчерпаемым, он преодолеет и эту безумную, обратившуюся против него автоматизацию, которая вводит его в определяемые машиной пределы, а значит лишает его возможностей, лишает его сути. Но может быть он и есть существо без свободы воли, без этой способности желать или не желать, которую не признают за ним технократы?