Игорь Шнуренко - Человек взломанный

Города потеряли свое значение, поскольку люди работают из дома: весь мир стал глобальной деревней. Мировые столицы опустели, да и государства, центрами которых они являются, дышат на ладан. Национальные государства распадаются на все более мелкие обломки, испытывая давление снизу, а сверху их теснят наднациональные образования, которые отвечают за всё более важные решения. Границы исчезают, национальные особенности перемещаются в музей, глав государств уже никто не воспринимает как значимых фигур, а народы теряют объединяющие начала и становятся мозаикой меньшинств.

Эра материального процветания, начавшаяся в 1960-е, продолжается без остановки: потребление постоянно растет, главной проблемой становится: куда девать излишки, и очень скоро уже можно говорить не только об обществе всеобщего благоденствия, но и о мире изобилия. Периодически возникают небольшие проблемы, но они решаются настройкой системы, а не ее сломом. Постоянное разрушение и новое рождение, впрочем, испытывают бизнес-процессы, основанные на бурно развивающихся новых технологиях. Негативные стороны капитализма вроде господства крупных корпораций и банков сошли на нет. Деньги вообще утрачивают прежнее значение, на их место приходят знания. Покинув большие города на суше, люди строят их в море и на других планетах.

Этот прогноз, сделанный футурологом в книге «Третья волна», оказался весьма далек от реальности. Капитализм победил во всемирном масштабе, но после этого позаимствовал не лучшие, а худшие черты социализма. Глобального среднего класса, который диктует политикам их позиции, не случилось, вместо этого ширится разрыв между богатыми и бедными. Сегодня мир в этом отношении выглядит так, как во времена пика второй промышленной революции, времени, когда капитаны индустрии вроде Вандербильтов перевозили в Штаты целиком английские замки и устраивали сафари, а бастовавших шахтеров расстреливали из пулеметов.

Об обществе изобилия говорить не приходится, рост материального благополучия остановился, если не пошел вспять: нынешнее молодое поколение в развитых странах почти наверняка будет жить хуже, чем жили их родители.

Те, кто сегодня наверху, отнюдь не проявляют интереса в просвещении, они скорее склонны отнять у неимущих то, чего те добились в прошлом. Бесплатное образование и здравоохранение объявлено неэффективным, дело идет к отмене пенсий, ни о какой заботе и солидарности нет речи, и в отношении к старикам практикуется принцип «спасение утопающих — дело рук самих утопающих».

Большие города стали еще больше, мест дизайнеров и брокеров на удаленке на всех не хватает, и люди покидают свои деревни ради низкооплачиваемых работ в мегаполисе. Несмотря на наличие технологий, загрязнение планеты продолжается растущими темпами, монополии сильны как никогда в истории человечества — капитализация компании Apple, например, в августе 2020 года составила 2 триллиона долларов и превзошла годовой ВВП такой страны, как Италия. Границы никуда не делись — 2020 год показал, что даже внутри Европы они стали вполне реальными.

Даже технические достижения сегодняшнего дня отнюдь не столь бесспорны, как это выглядело полвека назад: наибольший прогресс виден в системах тотальной слежки за человеком, а морские или космические города по-прежнему кажутся недостижимой мечтой. Самих технократов едва ли можно назвать просвещенными: на деле, эра Просвещения, вероятно, подошла к концу. Об этом блестяще написал бывший американский госсекретарь Генри Киссинджер в своем эссе «Как заканчивается Просвещение», опубликованном летом 2019 года в журнале The Atlantic.

Общество сегодняшнего дня очень далеко от идиллической картинки, сорок лет назад нарисованной Тоффлером. Однако один его прогноз действительно сбывается, и этот прогноз касается человека.

Футуролог писал: «Можем ли мы создать человека с желудком, как у коровы, переваривающим траву и сено, вследствие чего облегчится решение продовольственной проблемы, поскольку человек перейдет на потребление более низких звеньев пищевой цепи? Сможем ли мы биологически изменить рабочих так, чтобы их данные соответствовали требованиям работы, например, создать пилотов с многократно ускоренной реакцией или рабочих на конвейере, нервная система которых будет приспособлена для выполнения монотонного труда? Попытаемся ли мы уничтожить «низшие» народы и создать «суперрасу»? (Гитлер пытался это сделать, но без генетического оружия, которое может скоро выйти из наших лабораторий.) Будем ли мы клонировать солдат, чтобы они сражались вместо нас? Будем ли мы использовать генетическое прогнозирование для предупреждения рождения нежизнеспособного младенца? Будем ли мы выращивать для себя запасные органы? Будет ли каждый из нас иметь, так сказать, «банк спасения», полный запасных почек, печени и легких?»

Все то, о чем тогда писал Тоффлер, оказывается возможным. Сегодня вполне можно говорить о перспективах «нового человека», неочеловека, который превратится в неживую материю с вкраплениями «живого». Дальнейший прогресс нейромедицины и нейробиологии может привести к тому, что доля «белковой части» в общей массе организма будет снижаться, «свои» органы будут заменяться синтетическими. Мешающий такой замене иммунитет, который на бессознательном уровне выполняет роль само-аутентификации организма, может быть ослаблен искусственным образом. Для устранения побочных эффектов, неизбежных при таком ослаблении организма, могут быть призваны также искусственные средства. В итоге целостность организма резко уменьшится, но там и сям по всему организму будут орудовать подчиненные облаку микро или даже нано-агенты, поддерживающие те или иные функции.

Понятие «жизнь» в применении к этим функциям следует применять с осторожностью, ибо функционально обусловленный организм будет представлять из себя систему, находящуюся под жестким контролем, где «живая часть» будет играть все меньшую роль. Более того, наступит момент, когда она сможет существовать лишь в подчинении «неживой», алгоритмической части, которая будет находиться под внешним контролем, через облако. Большая часть человечества, таким образом, превратится в облачных неолюдей, которых на уровне сознания будет мало что связывать с тем видом homo sapiens , которого мы знаем сегодня.

Для «человека разумного» автономный разум — непременное условие существования и развития, а для облачного неочеловека разум будет алгоритмом, любые отклонения от которого будут рассматриваться как болезнь, подлежащую лечению. В сущности, такой человек и будет «философским зомби», о котором писал канадский философ сознания Дэвид Чалмерс. О том, что произойдет в этой связи с сознанием и такой концепцией как «свобода воли», пойдет речь ниже.