Александр Горбачев - Не надо стесняться. История постсоветской поп-музыки в 169 песнях. 1991–2021 [litres]

Вы говорили, что поначалу не думали про культпросвет и социальную ответственность. Но теперь-то явно думаете – одна Masterskaya [144] чего стоит.

Когда мы писали альбом «RanDorn», появился новый смысл. И люди начали реагировать по-другому: «Ты такую интересную штуку несешь. Я прям жизнь полюбил, я заново писать начал, я вдохновился и нарисовал эту картину. Ну и вообще, как-то хочется жить». Я подумал, вау, как круто – реально социально полезным оказался. Это было одно из самых потрясающих ощущений, что я испытывал. То есть получается, что я не гедонист, а этот, как его… Утилитарист! Утилитарист во мне проснулся: я понял, что моя музыка обогащает. Да, она заставляет немного поломать голову, но с какого-то момента она становится твоим новым уровнем – и повышает готовность воспринимать что-то более сложное. И я решил, что это и хочу делать. Повышать качество музыки и готовность воспринимать это качество. И по мере того как я этим занимался, я начал в самые разные сферы выходить с какими-то подобными посылами – культурными, социальными.

Вы экологическую историю имеете в виду? Я очень порадовался, когда вы вписались в экопроект «Грядущий мир» музея «Гараж», потому что про изменение климата в России и Украине ведь очень мало говорят.

Я вписался после того, как начал становиться ближе к природе, возвращаться к ней. Она выпала из моей жизни, когда я переехал в мегаполис. Ну, парки, какие-то редкие выезды на природу – но это не в счет. А потом мой возраст начал приближаться к 30, и у меня появилось много ответственности. Тут и Masterskaya, и карьера, и близкие, дети. И эта ответственность не давала мне покоя, я не мог спать нормально. И понял, что хочу уйти просто на месяц куда-то в поход – и поехал. Началась природа, начались палатки – и я везде видел мусор. Везде. Я раньше не обращал на это внимания, а тут… Ну, начал читать что-то в интернете про это. История с глобальным потеплением тоже меня сильно трогает: мне нравится смена сезонов во всей их полноте. Я помню, в Славутиче осень была осенью: дождливая, золотистая. Зимой – снег от декабря до марта. Потом весна… А что сейчас? До февраля снега ждешь. Что за хуйня?

Все это накопилось, и я понял, что надо брать на себя ответственность. Началось все со стихотворений таких пропагандистских со сцены – типа, давайте что-то делать. Потом какие-то люди начали присоединяться. Проект [рекламного агентства] BBDO с птицами, потом «Гараж» – и закружилось. Сейчас уже звонят банки и говорят – вот у нас есть шесть миллионов пластиковых карточек; давайте придумаем, что из них сделать полезного.

Это ведь все политическая история на самом деле. А у вас же были в карьере моменты, когда политика вам всерьез мешала, когда вы оказывались в этом разломе между Россией и Украиной.

Да я до сих пор в нем оказываюсь, на самом деле. Убираюсь в Тимирязевском парке, выступаю с Андреем Саном [из групп 5’Nizza и SunSay] в Москве – обязательно напишут что-нибудь не очень хорошее. Но я уже не обращаю внимания, это просто насквозь проходит. Раньше у нас не было яиц – просто, чтобы не реагировать, а сейчас уже все понимают, что мы дальше этой истории. Мы независимы, мы творим свою политику – социальную, экологическую. Нас уже просто так не сломать.

Роман Мясников (Роман Bestseller)

саунд-продюсер

Как вы вообще попали в шоу-бизнес?

Я жил в Харькове, работал на хип-хоп-студиях звукозаписи разных. У меня был друг, творчество которого выходило за рамки хип-хопа: он был талантливым поэтом, писал классные стихи на украинском и на русском. Это был тот случай, когда он произносит всего лишь строчку из четырех слов – а у тебя целый фильм в голове сразу лепится. Мы начали писать песни для других. Сначала это были местные обеспеченные девочки.

Друг так и не прославился?

Дело в том, что он умер еще в 2009 году. А тогда, в самом начале, у меня появилась возможность познакомить его как поэта-песенника с Юрием Никитиным – продюсером Сердючки, Nikita, Aviator, Ирины Билык и так далее. А меня уже подтянули, чтобы я писал музыку. Для Никитина мы сделали много всего.

Первая песня какая была?

«Машина» группы Nikita. Это была первая серьезная работа, которая произвела определенный резонанс в киевском шоу-бизнесе. Я поехал на одно мероприятие, там тусили все абсолютно. В частности Дима Климашенко, саундпродюсер очень крутой, который писал Тине Кароль, Джамале, много кому. Я ему рассказал, что это моя работа, и собственно, пошел сарафан. Дима мне уже через неделю набрал, сказал: «Чувак, давай встретимся». Я говорю: «Да, давай, не вопрос». Он говорит: «Подъезжай сегодня в два». «Слушай, я не успею. Дело в том, что я в Харькове живу». А это 600 километров от Киева. Я подумал, что это просто треп на самом деле. А потом он меня позвал уже надолго – у нас была двухнедельная сессия, и я домой привез больше денег, чем в Харькове за три месяца заработал.

А что вы делали, когда переехали?

Писал музон. Вот есть аранжировщик: ему приносят песню, сыгранную под гитару или под рояль, он с ней что-то делает. А у нас режим работы несколько другой был. То есть я писал изначально музыку, на которую Дима начинал фристайлить, импровизировать. Дальше я вырезал куски, мы решали – это куплет, это припев. Я несколько лет этим занимался. У нас есть такой канал М1, на котором все крутятся, – для меня было большой победой, когда суммарное количество всех моих композиций в эфирном времени достигло двух часов. То есть два часа в день там тупо было моей музыки.

С Дорном вы как познакомились?

Ваня приходил как-то к Диме на студию – там и познакомились. Я когда увидел, как он пишется вживую, сколько из него энергии прет, – понял, что с этим парнем я хочу поработать однозначно. Но на самом деле я долго не мог Ваньку затащить. Мы встретились, покурили кальянчик, выпили мате – это такой чай суперкрепкий. И он мне говорит: «Да, ты очень вовремя решил со мной встретиться, потому что я ухожу из “Пары нормальных”, и мне нужен сейчас саунд-продюсер, с которым я мог бы работать над своим материалом». Я спрашиваю: «А куда ты переходишь?». «К Юрию Бардашу, это суперсекретная информация». В итоге с Юрой у них было непродолжительное двухмесячное сотрудничество, которое закончилось тем, что Ваня захотел уйти в сольное плавание.

В общем, мы встретились, поговорили – но следующую встречу он переносил, а потом залетел на студию и просто за полчаса кинул что-то под гитару. И я сделал ему песню «Тем более». Ему очень понравился саунд этот прифанкованный – он сказал, что хочет в этом стиле поработать. Я говорю: «Ваня, ну давай продолжать». А он: «Ой, я сейчас решаю вопрос с продюсером, мне немного не до этого. Мне сейчас глобальные вопросы надо решить по поводу того, как мне плыть дальше. Надо мной сейчас висит небосвод из туч грозовых. Я хочу понять…». Я говорю: «Братан, тебе завтра позвонят, пригласят на корпоратив. Ты же не имеешь права петь песни “Пара нормальных”. У тебя нет материала – давай его делать. Дальше уже разберешься, что ты будешь делать». Он говорит: «Ну блин, ну вот у меня переломный момент в жизни, туда-сюда».