Лодевейк Грондейс - Война в России и Сибири

Вот одна из цепочек случайностей, какими так богата русская революция, чем невольно вызывает мысль, что она повинуется какому-то тайному закону: на всех этапах военной карьеры Брусилова его сопровождал его полный антагонист Корнилов. Гибкий выжидатель Брусилов тормозил движение армии и нации; устремлявшийся к бездне Корнилов ускорял падение необдуманными политическими действиями и плохо организованными заговорами. Но, возможно, в один прекрасный день, и, возможно, он не далек, Россия будет спасена не хитроумными комбинациями хладнокровных стратегов, а безумной отвагой героев. Пылкая молодежь, мечтающая воскресить Россию, последует не за зрелыми все взвешивающими умами, а за страстными душами, увлеченными невероятными подвигами.

Корнилов, слишком рано заявивший о себе как о диктаторе, потерял армию и проиграл как политик, но это не значит, что он или человек, подобный ему, не способен спасти нацию. Он ошибся, выступив слишком рано, когда никто еще не мог остановить катящуюся вниз обезумевшую массу. Лишившись армии, которую разложила большевистская пропаганда снизу и декреты Керенского сверху, офицеры пошли за Корниловым, когда «главный болтун русской армии» предал его и приказал арестовать. Преданность Корнилову стоила жизни двадцати тысячам из них.

Несмотря на все свои ошибки и неудачи, Корнилов единственный человек, который может вернуть русской молодежи веру в судьбы страны. Россия страдает в первую очередь от безволия. Частичка безумия, таящаяся в деяниях Корнилова, помогает преодолеть нерешительность тех, кто слишком много размышляет; она толкает к действию бездеятельных мыслителей. В самые отчаянные моменты Россия собирается. Дорогу к освобождению покажет России не ловкий политик, а отважный солдат [219].

Ростов, 28 января / 10 февраля

Мой товарищ по путешествию сотник Гевлич и я попали в офицерскую роту Корниловского ударного полка. Наш новый командир штабс-капитан [В. М.] Заремба отвел нам две кровати в комнате, где мы будем делить стол и кров с нашими новыми товарищами. В другой комнате молодые офицеры и юнкера, они приехали вместе с нами, побритые и одетые в новенькую форму. Ждут, когда будет сформирован «летучий отряд», для которого их каждый день готовят.

Полк, к которому я прикомандирован, сформирован по инициативе Корнилова одним из самых преданных его офицеров, капитаном [М. О.] Неженцевым в июне 1917 г. Этот полк был протестом против беспорядков, какие сеяли большевики и указы Временного правительства.

Важно знать всем: знаменитый прорыв русской армии в Галиции в направлении Калуша и Галича был осуществлен не жалкими революционными бандами – как желает нас уверить послушная пресса, но почти что исключительно силами двух корпусов, которые сохранили дисциплину: Дикой дивизии и двух ударных батальонов Корнилова. Я не хочу приводить здесь примеров безудержного попустительства и политической трусости, которым я был свидетелем в июле 1917 г. Я утверждаю только один малоизвестный факт: генерал Черемисов, командующий 12-м армейским корпусом, которому были приданы батальоны Корнилова и Дикая дивизия, не представил к наградам ни офицеров, ни солдат, обеспечивших его военный успех, но щедро наградил те подразделения, которыми дорожил Керенский. Зато Корнилов лично наградил каждого солдата и каждого офицера, участвовавшего в прорыве.

Временное правительство опасливо косилось на этот элитный полк. Из-за этого Корнилов, будучи в то время главнокомандующим, вопреки требованию обстоятельств не решился дать приказ Неженцеву формировать еще и еще такие же подразделения. Русская революция и дальше будет нескончаемой чередой колебаний и сбоев. У Корнилова – по его собственной вине – в тот момент, когда он больше всего нуждался в надежных солдатах, оказалось только два полка: Неженцева и текинский. Корнилов, с сердцем льва и недальновидным разумом, был оставлен своей армией и сдался. Его полк присоединили к чешскому корпусу [220], стоявшему в Печановке, и в конце октября Временное правительство отправило его в Киев, чтобы противостоять одновременно большевикам и украинцам. Полк прибыл в Киев 29 октября, и вскоре Неженцева стали раздирать между собой две партии, претендовавшие на верховную власть в Украине. Не желая участвовать во внутреннем конфликте, Неженцев попросил у главнокомандующего разрешения принять предложение атамана Каледина присоединиться к его войскам. Духонин отказал ему и отправил полк в Печановку. После зверского убийства Духонина новый главнокомандующий Абрам [221], он же [Н. В.] Крыленко, потребовал от офицеров присяги новому правительству. Армия раскололась. Не имея возможности отправить полк на Дон эшелоном, Неженцев распустил его, отдав приказ отправляться в Ростов самостоятельно. Полковое знамя было разрезано и увезено Неженцевым и князем [Н. П.] Ухтомским. Не все солдаты повиновались приказу, но многие присоединились к эшелонам казаков, ехавших на Дон. Полк восстановился позже, с меньшей численностью, но со своим полковым знаменем, 32 пулеметами и 600 000 патронами.

Ростов, 29 января / 11 февраля 1918 г.

Этим утром Корнилов приехал к нам. После смотра он собрал нас и сказал: «7-й и 10-й казачьи Донские полки решили сражаться с немцами; формируются полки на Дону; поднимаются казаки на Кубани. Нам необходимо продержаться здесь еще какое-то время, чтобы дать возможность станицам собрать новые отряды. Австрийцы и немцы двигаются в направлении сил большевиков. Нужно идти против них. Я рассчитываю на вас. Подайте пример».

Корнилов держался просто, смотрел живо и ласково, говорил по-дружески ровным голосом. Он был маленького роста, все мы были на голову его выше. Никакой харизмы, никакого магнетизма, никакого электричества. На нас воздействовали его прошлое, ставшее легендой, неслыханная храбрость и безоглядный патриотизм. При этом слова его были восприняты без энтузиазма, никто не сказал ни слова одобрения. Да, его приказ исполнят, но беспокойство на фронтах не уменьшится: новости с Дона приходят тревожные.

Меня представили Корнилову, и я поговорил с ним несколько минут. Он продолжал верить казакам. А мы, мы относились к ним скептически. Кто как не они повсюду и всегда подводили и бросали добровольческие отряды? Если они действительно поднялись всем народом или хотя бы формируют боевые отряды, нужно будет пойти им на помощь, чтобы защитить Дон. Но казаки точно такие же вояки и патриоты, как и остальные русские «товарищи», а значит, нет смысла оставаться в этом большом городе, который невозможно отстоять, теряя без толку людей. Нам бы хотелось сохранить наш полк в целости и отступить с ним к казакам на Кубань или даже к Астрахани.