Лодевейк Грондейс - Война в России и Сибири

После «корниловского мятежа» Каледин встал на сторону Корнилова, казаки защищали его против эмиссаров Керенского, которые пришли его арестовать. Позже он резко отрицательно отнесся к большевикам и рассчитывал, что Дон будут защищать молодые казаки, вернувшиеся с фронта. Но скоро понял, что в большинстве своем они захвачены духом максимализма. Отцы, стоявшие за Калединым, уже не имели былой власти над сыновьями, а молодежь была не столько предана новым политическим идеям, сколько не желала подчиняться дисциплине.

Проект расформирования старых полков и формирования новых провалился: люди не пожелали приехать в назначенные для сбора места. Казаки-фронтовики хотели договариваться с большевиками, старые хотели с ними драться, но никто не дрался.

На Большом круге в декабре 1917 г. обозначился раскол. Однако большинство станиц, за исключением северных, были за меры, предложенные Калединым. Не желая навлекать своим именем ненависть большевиков на донских казаков, Каледин попросил отставки, но был переизбран 570 голосами против 100 под горячие аплодисменты собравшихся, среди которых было всего 200 фронтовиков. Для Каледина это был триумф. Однако собрание приняло резолюцию, которая ускорила его неуспех.

Некто [П. М.] Агеев предложил проект закона, по которому часть власти должна была отойти неказакам. Каледин, то ли из дипломатических соображений, то ли по слабости не отмел это предложение, которое грозило нарушить равновесие сил. Помощник атамана, генерал Богаевский, почувствовал опасность и постарался настроить круг на то, чтобы права выборщиков получили только крестьяне. Его не послушали. Рабочие и мелкая буржуазия тоже получили право голоса. Правительство Дона, куда до этого входили 8 казаков, к январю уже насчитывало 15 человек, из которых 7 были социалистами, склонными к максимализму. Социалисты делали все возможное, чтобы покончить с войной и амнистировать изгнанных или арестованных большевиков.

С 15/28 января с десяток полков, среди которых было и два полка казачьей охраны, восстали против атамана, выбрали революционный комитет под руководством солдата [Ф. Г.] Подтелкова [231]и потребовали отставки правительства. Атаман немедленно исключил их из Добровольческой армии. Мятежные полки заняли Лихую, Зверево, Макеевку и другие важные железнодорожные станции. Не имея возможности справиться с возникшим движением и не располагая силами, чтобы подавить мятеж, правительство пообещало снова созвать круг.

И в этот момент, когда из-за измен и отступничества сановников, генералов и депутатов здание государства готово было окончательно рухнуть, на его защиту все-таки выступил один-единственный человек. Полковник Чернецов, еще довольно молодой неслыханной отваги человек, во главе своего отряда в 400 человек (гимназисты, студенты, юнкера, офицеры) атаковал казаков и занял Зверево и Лихую, выгнал фронтовиков, оттеснил десять полков казаков и за два дня укрепил шаткое положение атамана. Его отряд сражался на всех направлениях – не меньше одного сражения в день! – и одержал победы над опытными солдатами, в десять раз превосходившими его числом, но менее решительными и без талантливого командира. За четыре дня его имя стало легендой.

25 января / 7 февраля с тридцатью соратниками Чернецов атаковал около тысячи большевиков, которых встретил во время разведки, и одержал бы снова победу, если бы не был ранен. Я слышал от его людей: они видели, как он упал, потом поднялся, вскочил на лошадь и ускакал. Большевики объявили, что поймали его и убили, а потом держали его голову на протяжении двух недель на штыке в помещении революционного комитета в Миллерово. Однако «партизаны» Чернецова убеждены, что он жив и как только залечит рану, вернется к своим храбрецам [232]. Я пишу эти строки, а за окном кричат эти ребята, отказываясь расформировывать свой отряд и идти в другие. Полковник Чернецов продолжает вести своих людей в бой.

В тот день, когда распространилась весть об исчезновении Чернецова, авторитет правительства пал и на этот раз окончательно. Бунтарей-казаков возглавил войсковой старшина [Н. М.] Голубов, известный до революции весьма консервативными взглядами. Каледин арестовал его, а потом отпустил, взяв с него слово, что он не предпримет никаких действий против правительства.

Корнилов, надеясь, что старые казаки прислушаются к призыву своего атамана, отправил батальон в Новочеркасск. Станицы пообещали прислать войска, но не прислали. Между тем армия добровольцев создавалась не ради того, чтобы спасать Дон против воли его жителей, а ради того, чтобы установить в России «национальное правительство». Положение Добровольческой армии стало трагическим: серьезная угроза шла со стороны Таганрога, но она подвергала себя опасности, дожидаясь подкрепления от казаков, на которых рассчитывала, но которые не приезжали. Корнилов отозвал батальон из Новочеркасска и объявил о намерении покинуть Дон.

Для Каледина это стало последним ударом.

Малое количество войск, которое сохранило ему верность, держало железную дорогу. Новость, что с запада к Новочеркасску приближается Голубов, застала его врасплох. Жителями города овладела паника. Каледин почувствовал, что его все бросили. Бурное собрание круга убедило его, что он больше не пользуется у собрания должным авторитетом. Тогда он и решил выстрелить себе в висок.

То, что великий атаман донских казаков, несмотря на все свое благородство, был бессилен совершить при жизни, совершила его смерть. У гроба, стоявшего в Новочеркасском соборе среди рыдающей толпы, старые военачальники казаки вновь дали клятву спасти землю своих отцов.

Донская легенда расцвела опять на несколько дней, а потом увяла уже навсегда.

Персияновка, 5/18 февраля

«Походный атаман», генерал Попов, охотно дал мне рекомендательное письмо для начальства, командующего войсками на севере. Начальник железнодорожной станции в Новочеркасске предоставил в мое распоряжение паровоз.

Вокзал Персияновки, куда я приехал ближе к вечеру, занимали военные всех мастей. Кого только не было: казаки, офицеры, гимназисты, ученики военного училища Новочеркасска, кто в меховых шубах, кто в простых полушубках теснились в залах ожидания и на подступах к вокзалу.

Полковник [К. К.] Мамантов, командующий на этом фронте, пригласил меня остаться у него. Но я предпочел продвинуться дальше. Большевики, в изобилии снабженные боеприпасами, занимают Каменоломню на юге от Александро-Грушевской станицы. Отряд Чернецова послан вперед, чтобы защищать столицу, которую не хотят защищать казаки. Я отправляюсь туда на паровозе.