Лодевейк Грондейс - Война в России и Сибири

На следующее утро наш начальник, полковник Черевков, отправил офицера узнать, по какой причине подразделения Каргальского и Семилетова не поддержали нас, из-за чего и провалилась вся операция. Ответ пришел следующий: эти господа не могли двигаться дальше после 9 вечера, лошади и люди слишком устали.

Новочеркасск, 8/21 февраля

Я долго беседовал с женой подполковника Корнилова, в прошлом певицей Петроградской оперы, которая пожелала всюду следовать за мужем. Она ждет конца этой тщетной и кровавой кампании. «Всякий раз отряд теряет треть или четверть своих людей. Виноваты казаки! Они бросают нас постоянно. Когда же кончатся наши мученья? Как бы я хотела жить спокойно со своим мужем!»

Впервые Малый круг обязал станицу сформировать «дружину» [233]. Арестовали революционный комитет в Грушевской, она в 15 километрах от Новочеркасска. Здесь у нас говорят, что большинство казаков настроены сражаться: их добрую волю парализует меньшинство – вернувшиеся фронтовики.

Хорошая новость! 6-й Донской казачий полк вернулся с оружием, отказался сдать его большевикам. Что-то не верится: слишком уж красиво! Какова-то изнанка? Донское правительство принимает его перед собором с большой торжественностью: музыка, речи и прочее. Прославляют их храбрость, все полны воодушевления. Каждый казак получает в подарок 400 рублей…

Новочеркасск, 9/22 февраля

В начале вечера распространился ужасный слух: Корниловский полк почти весь уничтожен. Генералы Алексеев и Корнилов задерживались с армией в Ростове, надеясь на солидное пополнение от донских казаков, но теперь двинулись в путь. Значительный авангард расположился в Аксае, небольшой станции на половине дороги между Ростовым и Новочеркасском.

Я поехал в Аксай вместе с несколькими офицерами нашего отряда за распоряжениями начальства. По дороге паровоз, на котором мы сгрудились, был обстрелян. Предположительно, казаками, они чувствуют наше поражение.

В Аксае я встретил штабс-капитана Левашева, с которым когда-то виделся в Ставке. Высокого роста, видный, говорит и держится беззаботно. Рассказал мне историю, которая, очевидно, его занимает:

– Вы только представьте себе, до какой степени революция перевернула людям мозги! Позавчера профессор теологии попросил генерала Алексеева принять его, у него, мол-де, есть интересное предложение. И разворачивает перед нашим генералом целый план, как убить Ленина и Троцкого. По его словам, это будет стоить нам сто тысяч рублей. И это говорит человек, который всю жизнь изучал Святое Писание!

– А что если он изучал в основном истории Эхуда [234]и Юдифи? [235]

– В любом случае, дворяне так не поступают!

Сегодня впервые в наших рядах произошел раскол. Несколько офицеров и среди них наш командир, полковник Черевков, вместе с доктором Петровым отказались покинуть Новочеркасск. Они признались мне, что не верят в будущность Добровольческой армии. Оставшись в Новочеркасске, они хотя бы оставляют за собой надежду раствориться среди населения и таким образом уйти из рук большевиков, которых ждут с недели на неделю.

Остальные пожелали вступить в Добровольческую армию и двигаться вместе с ней. Армия уже покинула Ростов и направилась в сторону Нахичевани.

Делегату круга, который приехал узнать причину нашего решения, совет офицеров нашего отряда ответил, что отряд постоянно бывал в самых опасных точках, что казаки ни разу нас не поддержали и мы в каждом деле теряли треть, а то и половину наших людей. Теперь мы хотим стать частью Добровольческой армии.

Вечером генерал [П. Х.] Попов, походный атаман, нашел нас на станции и передал разрешение круга: мы можем ехать, куда хотим. Отставка Черевкова тоже была принята. Корнилов, сын знаменитого адмирала, был произведен в подполковники и назначен командиром «отряда Чернецова» [236]. Все, кто принимал участие в последнем сражении, получили Георгиевские кресты.

Аксай, 11/24 февраля 1918 г.

Мы в Аксае. Сегодня воскресенье, в чистом весеннем воздухе вовсю звонят колокола. Подполковник Корнилов в сопровождении жены проводит смотр отряда. Настроение у всех прекрасное. Каким мужеством нужно обладать, каким негасимым пламенем надежды, чтобы горстка людей, летучий отряд, добровольно выбрали для себя судьбу армии Корнилова, тоже горстки людей в океане врагов!

Мы уходим пешком, идем по двое по узкой дорожке, оставленной санями в ледяной пустыне. Переходим через Дон по льду. За нами на повозке едут сестры милосердия. Раненый смельчак Корнилов на лошади, и Туроверов тоже, и тоже раненый. Госпожа Корнилова едет в повозке. Рядом с бывалыми солдатами, в бородах и с наградами, безусые мальчишки – студенты, гимназисты. Их учат даже на марше: «Раз, два, три, четыре! Раз, два, три, четыре!»

Мы приближаемся к станице Ольгинской, пункту сбора всех подразделений. С юга прибывают войска удивительной армии добровольцев: пехотинцы, кавалеристы, артиллерия – почти что все офицеры с погонами и знаками отличия под командованием самых великих русских генералов. Бывшие командиры армий командуют ротами. Деникин, в прошлом командир армий фронта, теперь распоряжается батальоном. Во главе офицерской армии, по численности равной полку, шагают Алексеев и Корнилов, оба с винтовками на плече, с вещмешками на спине, а за ними Эльснер, Романовский, Деникин, Марков и другие.

Возможно, благоразумие подсказало бы этим военачальникам после горьких разочарований и трехмесячных бесплодных усилий распустить свою армию и передать отдаленному будущему осуществление своих самых дорогих надежд. Но любовь к родине Алексеева и несгибаемая отвага Корнилова, очевидно, более зрячи. Эта горстка людей олицетворяет твердую убежденность в том, что нельзя оставить будущее на волю слепого случая. Среди всеобщего разрушительного безумия, когда разом повалилось все, здесь поставлен во главу ум, твердые решения и надежда, которая всех объединяет.

Значимость этой замечательной группы людей вовсе не в том, что все они военачальники, умеющие командовать. Они больше этого, они лучше этого: они солдаты, которые в море анархии противостоят ей исполнением долга. Лишившись благосостояния и безопасности, принеся столько жертв, пережив столько поражений, они утешают себя надеждой спасти сокровище, дорогое каждому патриоту, – они несут с собой в степь честь русской армии.

Станица Ольгинская, 11/24 февраля

По прибытии мы явились к генералу Корнилову, которому подполковник Корнилов представил наш отряд.

Генерал устроил нам смотр: оказавшись передо мной, он пожал мне руку и задал несколько вопросов. Напоследок из груди стоявших вырвался крик: «Урра герою Корнилову!» Потом ряды смешались, и мы отправились искать пристанище. Все партизанские отряды будут расформированы, и из них будет создан один большой разведывательный отряд под командованием бывшего помощника донского атамана Богаевского [237]. Только наш отряд за примерное поведение сохранится в целости вместе с именем. Не могло быть лучшей дани памяти полковнику Чернецову.