Лодевейк Грондейс - Война в России и Сибири

Вчера могучую сибирскую реку Белая [338], почти что непреодолимое препятствие, форсировал враг. Он вышел на армейский корпус [339]генерала [В. В.] Голицына чуть ли не в тот самый момент, когда его штаб рапортовал командованию армии, что красные не пройдут и патриоты могут спать спокойно. На протяжении всего дня офицеры нашей 12-й дивизии (командир генерал Бангерский), занимавшей южную часть Уфы, наблюдали перемещение войск и пушек в северном направлении. Значит, там будет решаться судьба города.

Этой ночью красные продвинули свои пушки с невероятной дерзостью почти что к самой реке, откуда мы их прогнали, стреляя прямой наводкой. Почти час длилась перестрелка и не привела практически ни к чему. Противник сделал попытку переправиться, но она не удалась благодаря бдительности 13-го полка.

Мы поместили несколько легких батарей повыше вокзала как раз над Белой. Оттуда открывается незабываемый вид на бескрайние степи Уфимской губернии, покрытые светлой кустистой травой, затопленные талой водой. Белая течет сверху, извиваясь среди редких рощиц, а внизу ее воды образуют излучину, сверкающую под пылающим небом. На берегах этой реки, еще недавно столь оживленных, а теперь опустевших из-за отсутствия навигации, над городом, процветавшим еще не так давно, над заброшенными полями рвутся и рвутся в пустоте снаряды.

Наши батареи привлекли к себе огонь противника, в частности, две тяжелые пушки, расположенные на рынке в самом центре города, и еще несколько батарей за холмом, нависшем над Белой.

Однако, видимо, точного расположения враг не знает. Снаряды падают на город без всякой системы. Вот уже три дня ни один снаряд не задел наших батарей, ни один солдат не был убит или ранен. Буржуазия полностью отсутствует. Бледные и перепуганные бегают жены и дети рабочих в ужасе от стрельбы своих друзей.

Этим утром Белую, непреодолимое препятствие, если бы ее стерегли регулярные войска, враг перешел еще в одном месте, возле деревни Красный Яр, как раз там, где я недавно был. Красные использовали тот самый пароход, который на протяжении четырех дней мы так и не смогли уничтожить, к тем пушкам, которые уже были на нашем берегу, перевезли еще.

В чем причина успеха этих внезапных дерзких (и опасных!) вылазок противника и в чем причина наших постоянных промашек? Почему переменились роли? Откуда после столь жалкого отступления появился у большевиков «боевой дух» и преданность своей цели? Как упрямое желание большевистской верхушки победить во что бы то ни стало так легко заразило молодых крестьян, весьма нерасположенных к гражданской войне?

Отсутствие алкогольных напитков у красных, добровольческие отряды коммунистов, невозможность для офицеров-профессионалов отсидеться в кустах, контроль за штабами и интендантскими службами заинтересованных в сохранении своего режима комиссаров – вот незаметные, незначительные в отдельности факторы, которые, став системой, обеспечили успехи красных и их превосходство над нами.

Степановка, 8 июня

Три красных полка перешли Белую и двигаются к Уфе. Командующий армии отрядил против них группу маневра, состоящую из трех полков (39-й и 30-й пехотные и 1-й казачий Оренбургский) под командованием полковника Ларионова и его соратников [А. Н.] Пепеляева, [С. Н.] Войцеховского, [П. П.] Гривина. Боевое задание: отбросить противника, прижать его к реке и оттеснить на другой берег.

Благополучие армии, а возможно, и родины зависит от исхода битвы. Сколько мощных оснований, чтобы бросить все силы в бой!

К несчастью, на поле боя не бывает импровизаций. Все, что было в прошлом, сыграет свою роль, обязательно скажутся все просчеты и неподготовленность.

Едва выехав из Уфы, я встретил большую группу солдат в лохмотьях под командованием унтер-офицеров. Это было пополнение, посланное на фронт без винтовок (а их, между прочим, хватало) и которое пока что использовали для погрузки вагонов в Уфе. Как только работа была закончена или прервана приближением красных, их направили в тыл без каких-либо определенных указаний.

Подполковник Ларионов находится в Степановке. Дорогу к Степановке обстреливали. Щадя лошадей, мы поехали в объезд и встретили подполковника Ларионова, он ехал в штаб группы. Подполковник предложил проводить меня к месту боя. Кажется, атаковать будем мы! Мы помчались галопом, чтобы успеть вовремя, и сильно обогнали моего ординарца-серба. У него вопреки национальным традициям воинский дух угасал по мере приближения к битве.

Сражение развернулось в долине, образованной двумя могучими валами земли, поднявшимися вдоль реки. Из деревни, где мы находились, вниз шел крутой склон к маленькому ручью, за ручьем километра на два тянулась равнина, а за ней закрывал горизонт другой холм, на котором укрепился враг.

Еще два ручья и длинные изгороди делили равнину на ленты земли, где росла пшеница, цвели какие-то травы, стояли деревья и кусты. Вторая деревня, Гладьево, лежала внизу, правее от нас, и часть ее была скрыта зеленью. По Гладьеву и лупили вражеские пулеметы, по всей длине улицы, наугад, куда попадут.

Мы спустились в долину и уже перед первым ручьем обогнали наших всадников – роту разведчиков на лошадях и две сотни казаков, стоящих в резерве. Затем мимо двух пулеметов, как мне сказали, они неисправны, мимо повозок с боеприпасами для винтовок и пулеметов, спрятанных в кустах. Минуем длинную линию одиночных окопов, растянувшуюся по всей долине, откуда следят за нами усталые, кое-как одетые пехотинцы. Перед отдельно стоящими дворами, позади которых деревня, несколько офицеров линейного полка и полусотня казаков прячут лошадей от шальных пуль, которые постоянно нас сопровождают, утыкаясь с мягким шуршаньем в траву или всхлипывая в пруду или грязи. Деревенские с поистине русским упорством и тоской в душе ждут конца сражения в домах без погребов. В дома время от времени залетают пули, но крестьяне не покидают их, боясь пожаров.

В полукилометре от нас две волны солдат оставили за собой деревню, двигаясь по направлению к противнику. Вражеский огонь усиливается. Я вижу, как по знаку офицера солдаты ложатся, потом встают. Движение замедляется. Остановившись, первая волна задерживает и вторую. В деревне мы обнаруживаем целую роту, это новички, у части из них нет винтовок, они бродят позади домов боязливыми барашками. Мы кричим им, что нужно идти на линию к своим товарищам, спрашиваем, где их офицеры. Они не могут нам указать офицеров. Вполне возможно (я это уже несколько раз видел), офицеры сняли с себя знаки различия, в случае плена это облегчит их участь. Вот доказательство необходимости суровых мер в отношении тех, кто пренебрегает своими обязанностями.