Лодевейк Грондейс - Война в России и Сибири

Пехота уходит по железнодорожному мосту у Шакши, орудия перевозит на другой берег баржа, которую тянет пароходик, день и ночь снующий по быстрым водам Уфимки. Тяжелые орудия занимают позицию на крутом левом берегу. Вестовые движутся туда и обратно вдоль берега. И в ту самую минуту, когда наши тяжелые пушки дают свой первый залп, посылая снаряды за шесть километров к противнику, поезд генерала Войцеховского медленно покидает линию фронта.

В тот же час был взорван большой мост через Дёму, прибавив к общему обвалу еще и обломки множества рухнувших вагонов.

Отступление перешло в последнюю фазу. Взорванный мост был признанием, что возвращение невозможно, что мы будем отступать и отступать, что у нас нет другого выхода.

Екатеринбург, 23 июня 1919 г.

Армия Гайды, два месяца тому назад стоявшая в 130 километрах от Казани, взятие которой обеспечило бы нам контроль над Волгой и, возможно, связь с Деникиным, отступила из-за неудач Ханжина.

Во время отступления от Уфы войска Гайды занимали линию, проходящую через Глазов, Уржум и Малмыж, и он надеялся воспользоваться своей продвинутой позицией и ударить врага во фланг. Но такая же угроза нависла и над его левым флангом. Многочисленными армиями противника командовали опытные стратеги – [А. А.] Самойло, [Д. П.] Парский, их продвижение сопровождала мощная пропаганда, которая вербовала на их сторону население, и затягивала частично и наших солдат. Целый полк из группы генерала Пепеляева, энергичного и умного военачальника, перешел на сторону врага. Молодые сибиряки были плохо вооружены против неустанной вербовки красных, которую поддерживали их военные успехи и воодушевление деревень, встречавших их как освободителей; всего этого им у нас не хватало.

Враг постарался прорвать наши линии возле Красноуфимска. Железная дорога Пермь – Кунгур – Екатеринбург, шедшая параллельно фронту, находилась в опасности. Ставка ответила на эту угрозу боковой атакой, которую должен был осуществить недавно сформированный [Сводно-]ударный корпус, на который возлагались большие надежды. Он был отдан в распоряжение генерала Гривина, командующего 4-м армейским корпусом, занимавшим сектор Красноуфимска.

Екатеринбург – Красноуфимск, 24/28 июня 1919 г.

Проект железной дороги Казань – Екатеринбург к началу войны только начал осуществляться, и железная дорога была построена лишь между Казанью и Красноуфимском. По мере того как двигался сибирский фронт, генерал Гривин клал рельсы на приготовленные насыпи между Екатеринбургом и Красноуфимском. Насыпи были малонадежными. Ливни последних дней сильно размыли их, и кое-где рельсы висели буквально в воздухе. Даже на самой малой скорости (от 3 до 5 км в час) нас качало, словно на морских волнах.

И пока мы медленно продвигались по бескрайним пустынным просторам, нашим глазам открывались удивительные места. Здесь Уральские горы красивы совсем по-иному, чем между Челябинском и Уфой. Там, например, под Златоустом к небу вздымаются голые отвесные скалы, настоящие горные пики. И повсюду человек своей деятельностью – мостами, заводами, акведуками, шахтами, городами и деревнями – вторгается в мир природы.

Здесь нет величия причудливых горных вершин, горного чистого воздуха, особого света, пронизывающего высокие слои атмосферы. Каменные пики утонули в густой зелени, и Урал продолжается в виде зеленых волн, вздымающихся на необъятной равнине. Долины покрыты лесами, которые тянутся на сотни километров, – дубы, буки, ели, березы, липы, лиственницы – и изредка одинокий домишко железнодорожного сторожа.

На склонах холмов и гор – везде неразлучные ели и березы, и даже на вершинах каменных гряд, которые темнеют там и здесь, видишь хрупкие цепкие березки.

Красота этих мест, спящая при резком дневном свете, пробуждается к вечеру. Никаких бездн и бурно стремящихся вниз пенистых потоков, плавным амфитеатром, ступень за ступенью, спускаются холмы к гладким полноводным рекам, мощно устремленным к озерам с изрезанными берегами, которые мы видим вдалеке. Иногда цепь холмов мягко расходится, и видна долина, что тянется к далеким степям, где заходящее солнце золотит теплыми вечерами дымку.

Сибирский фронт в апреле и июне – июле 1919 г.

Вдоль бесчисленных ручьев, чье журчанье слышится громче в тишине ночи, тянутся луга, покрытые цветами, особенно яркими в тени деревьев. Синие колокольчики, причудливый пурпурный ятрышник, шиповник, горящий алыми розами и верно следующий изгибам ручья. Похоже, что в этом раю не бывают люди, никто не мешает счастливым птицам щебетать и порхать. Но бывает, их беззаботное пение превращается в пронзительный крик, который глохнет в густой траве. В вышине орел вычерчивает круги, планирует над нашим поездом, целясь крючковатым клювом, и резко уходит в небо над поперечной долиной.

Среди этой природы, мягко приглашающей человека к трудам, он словно бы отдан этой природе целиком и полностью. И позабыт историей. Редко, но видишь здесь истинно русских – они высокого роста, их едва сгибает ноша непомерной тяжести, их лица патриархов обессмертил Лев Николаевич [343]. Они одиноки и безучастны. Шерстяная рубаха прикрывает могучую грудь, широкие штаны заправлены в высокие сапоги. Растрепанные волосы, кудлатая борода, резкие черты лица, лоб высокий, а под ним глаза, как озера в лесу, не ведающие о свете солнца. В этих людях угадываются исконные хозяева русской земли, далекие от прогресса, по первобытному независимые и недоступные. Со времен формирования европейских наций они живут вдали от путей, проторенных различными культурами, храня образ жизни и обычаи предков. Над ними властвовали вторгшиеся чужаки и собственные своенравные князья, их угнетали, продавали, унижали, эксплуатировали, но они никогда не забывали о своем праве на свободу; вопреки всему, они сохранили в глухих лесах славянских идолов и глубокую привязанность к своей земле.

Красноуфимск, 1 июля 1919 г.

Маленький невзрачный городок с «променадом» под тремя рядами лип вдоль илистой Уфимки. Но наш вагон остановился не в городе и не среди болотистых прудов с кувшинками, через которые медленно течет река, а в березовой роще, подарившей нам немного прохлады после безжалостно яркого и жаркого солнца.

На этот раз мне не надо было отправляться в штаб армейского корпуса с просьбой отправить меня на фронт, фронт сам приближался ко мне. Через несколько часов после того как я приехал в Красноуфимск, генерал Гривин, командующий 4-м армейским корпусом, которому была поручена оборона этого важнейшего фронта, появился на вокзале.