Лодевейк Грондейс - Война в России и Сибири

Самые обездоленные в этой всеохватывающей войне не солдаты, как бы ни были они плохо экипированы и заброшены бессердечной администрацией, у солдат, даже во время отступления, есть всегда ночлег и еда. В маленьких провинциальных городах предусмотрительность военных властей и возможности чиновников не распространяются на попавшее в беду население. Вагоны, где могли бы разместиться с багажом семьи беженцев, отсутствуют. Группки людей из «интеллигенции» расположились в подобиях палаток, сооруженных возле тяжелых орудий, и они готовы свои места защищать. Две девушки, явно из «института благородных девиц», сидят на платформе среди ящиков со снарядами под открытым небом, загородившись чемоданами, и пытаются защитить свое «гнездо» от типов с разбойничьими рожами, которые, ругаясь, лезут на платформу. Убедившись в тщетности своих усилий, перепуганные до смерти бедняжки убегают сами в поисках защиты.

Осенью 1915-го я наблюдал душераздирающую картину эвакуации населения в польских и литовских провинциях. Это была насильственная эвакуация из военных и политических соображений, жителей деревень принуждали к ней, преодолевая их сопротивление. Помню импровизированные кладбища среди леса, где хоронили умерших по дороге стариков и детей. Путь этого исхода отмечали стайки крестов, сделанных из зеленых веток. Но плач этих гонимых тонет в вопле целой земли, охваченной пожаром. Насколько же отчаянней выглядит добровольный исход целого народа! Что же это за глубинный неодолимый страх, который поднимает тысячи людей и заставляет их бежать с заплечными мешками, оставлять пожару и разграблению нажитое: горожан их домишки, купцов магазины с товарами, мещан, крестьян, рабочих утварь, доставшуюся по наследству от дедов, сады с фруктовыми деревьями?

Военнопленные венгры, находящиеся под особым присмотром, отправляются подальше от фронта. На это есть основания. Немцы и австрийцы, совершенно равнодушные к гражданской войне, будут работать на вокзале до последнего, эвакуируя необходимое, разрушая остальное.

История возникновения русских «ударных корпусов»

В мае 1917-го большевистская пропаганда начала опустошать русские фронты. Капитан [М. О.] Неженцев, чин штаба армии Корнилова, собрал два отряда добровольцев, которые согласно бытовавшей военной терминологии были названы батальонами. Среди добровольцев, приходивших из самых разных частей, Неженцев после месяца самого тщательного наблюдения выбирал самых лучших. Эти солдаты, почти что все с наградами, воюя с немцами и австрийцами, получили боевой опыт и «сжились со смертью». Чтобы отличить их от мобилизованных, им дали особые знаки отличия, которые вскоре стали знаменитыми: череп с костями и два черно-красных шеврона. Именно эти два ударных батальона – и только они – решили исход сражения под Станиславовым, который открыл путь к Галичу.

Керенский не позволил увеличивать число замечательных батальонов. Однако по примеру Неженцева, который со славой погиб под Екатеринодаром, многие офицеры, хоть и с меньшим тщанием, стали создавать подобные отряды. «Ударники», предшественники теперешних белых партизан, не столь блестящие, как у Неженцева, сражались всегда достойно, и история сохранит о них благоговейную память.

В гражданской войне отсутствует патриотическое воодушевление. Боевой дух войска могут поддерживать только мощная пропаганда и специальные организации добровольцев. Троцкий на этот случай располагает как старыми красными отрядами, которые стали частями регулярной армии, так и новыми специальными формированиями. Полки 238-й и 239-й (бывшие Брянский и Курский) – пример старых формирований, отряд Каширина – нового.

Сибирское правительство под влиянием английской миссии тоже, очевидно, решило прибегнуть к помощи новых формирований. Предоставленную генералом Ноксом экипировку оно выдало не воюющим в лохмотьях сибирякам, а новобранцам. Тыл, убежденный (такие убеждения могут быть только у интендантов), что хорошо вооруженные и накормленные мобилизованные крестьяне могут быть элитным войском, пришил им всем подряд на левый рукав черно-красные шевроны «ударников», а кое-каким отрядам и череп с костями бывалых вояк 17-го года. Самый обеспеченный полк, который на параде в Екатеринбурге произвел расчудесное впечатление на высшее городское общество, получил, еще даже не понюхав пороха, наименование бессмертного полка генерала Гайды [346]. Восторженные дамы при виде молодых офицеров, которых ввели в этот полк, между прочим, они попали туда, потому что целый год не спешили завербоваться в армию, очень одобрили наименование, какого никогда не имели самые заслуженные русские полки, ни Преображенский, ни Измайловский [347]. Серьезным людям, а их было очень мало, показалось, что они смотрят в театре водевиль.

Ачитское, 4 июля 1919 г.

3-я дивизия под командованием Ракитина [348]движется на лошадях по дороге Кунгур – Екатеринбург. С севера от нее «бессмертный полк», с юга – остальные части [Сводно-]ударного корпуса.

Желтая тяжелая пыль стоит в безветренном воздухе. На дороге между трех рядов деревьев движется плотный поток военных: пехотные резервы шагают беспорядочно, не в лад; в строгом порядке едут невозмутимые эскадроны, за ними орудия с опущенными вниз носами и бесконечные подводы – обоз всего армейского корпуса. Никто не удивляется отступлению, оно стало обыденным делом. Русская флегма может замедлить продвижение вперед, для отступлений она идеальна.

В Ачитском нахожу, наконец, штабс-капитана Ракитина, командира 3-й дивизии. Положение на этом участке фронта близко к трагедии, и оно – увы! – непоправимо. Осуществлялся охват двух вражеских полков, задача «бессмертного» полка была не трогаться со своих позиций, но полк сбежал. Кавалерийские отряды, посланные узнать, какова обстановка на данный момент, доложили о брешах в 35 километрах отсюда. В эти пустоты проникают вражеские разведгруппы.

Ракитин расположил три полка полукругом вокруг деревни. Генерал Гривин, надеясь «залатать» брешь с помощью кавалерийской дивизии, которую предоставили в его распоряжение, приказал 3-й оставаться на месте.

Темнеет, наши пулеметы строчат примерно в трех километрах от штаб-квартиры. На улице небольшой скандал: пьяный полковник с тремя подчиненными пристает к прохожим. Полковник (командир 57-го [Павлодарского] полка) сумел со своими офицерами раздобыть правительственный спирт.

Небольшая группа солдат под руководством двух молоденьких офицеров шагает мимо флажка нашей дивизии, не потрудившись зайти, чтобы получить приказ. Их окликают, посылают вслед обидные замечания. В полдень этот полк разбежался и теперь где-то собирается, солдаты усталые, но не узнавшие, что такое слава, бредут со своими великолепными нашивками «побратимов смерти». Но будем справедливы: полк отступил без потерь, и если не заслужил бессмертия, то не по вине солдат и офицеров: они сделали все, чтобы избежать смерти.