Калле Книйвиля - Крым наш. Возвращение империи

Одно дело, которое уже улучшилось на стройке, где работает Игорь, — это то, что в Крым больше не прибывают украинские строители. Они работали за низкую зарплату и отбирали работу в крымчан, — считает он.

И так же там, где работает Светлана.

— Раньше сюда приезжали многие женщины из Западной Украины, и они работали за мизерную зарплату, только за то, чтобы иметь право жить около у моря. Они имели право бесплатно проживать в санатории, и они работали в две смены, ведь им не надо было здесь заниматься семьей.

Однако новая граница с Украиной вызвала новые проблемы, — отмечает Игорь.

— Некоторые частные предприятия вынуждены были закрыться из-за санкций, или поскольку они были представителями украинских компаний. Некоторые предприятия сейчас пытаются найти поставщиков в России, некоторые должны увольнять работников, но появляются и новые предприятия.

Как и прежде, чаще всего можно ввозить небольшое количество товаров из Украины, но граница препятствует большим перевозкам.

— Я знаю людей на предприятии, строящем плавательные бассейны и водоочистные станции. Они могут завозить сюда без особых проблем трубы и насосы из Украины, но когда речь идет о больших вещах, например, готовом бассейне из деталей, то они должны перевозить эти вещи через Россию, такие перевозки уже не пропустят через украинскую границу.

Но самое важное — это не экономика, а чувство общности с Россией, — говорит Игорь.

— Может, не так многое изменилось, но лично для меня самое важное то, что я за Россию, а не то, что я получаю более высокую зарплату.

Светлана соглашается с ним.

— Не стоит относиться ко всему так материально. Я чувствую, что у меня более близкие связи с Россией, я, наконец, могу гордиться своей страной. Сейчас я могу смотреть футбол или хоккей и поддерживать нашу команду. Я никогда не болела за украинских спортсменов или украинских музыкантов на конкурсах Евровидения, я всегда поддерживала Россию.

Однако до событий в феврале-марте никогда не появлялась мысль, что Крым на самом деле мог бы стать частью России, об этом говорили в основном в шутку, — добавляет Светлана.

— Ведь мы мечтали об этом, мы шутили об этом, когда я училась в университете, что, мол, объявим войну России и сразу сдадимся…

Светлана улыбается от воспоминаний и продолжает:

— Было вполне привычным, что в Крыму мыслили так, что было бы хорошо, но это невозможно. Но, разумеется, есть другие, думающие иначе, имеющие немного больше денег, люди, привыкшие ездить в Европу, у которых там много связей. Для них все эти санкции как нож в сердце. Но для большинства людей, для простых людей, которые и раньше не ездили за границу, для них это не так важно. Понятно, что у каждого свои проблемы, есть имеющие родственников на Украине, они так же сейчас не рады. Но у меня самой есть дядя в Мелитополе, и я не могу сказать, что эти события на нас особо повлияли.

— Не должно быть важным, есть ли у тебя родственники на Украине. У меня на работе есть коллеги, у которых много украинских родственников, однако они поддерживают Россию. Если родственники хотят поддерживать Украину, то это их дело, — говорит Игорь.

Большинство знакомых Игоря и Светланы соглашается с российской аннексией, но не все, — говорит она.

— Часто дело в деньгах. Мы знаем супружескую пару, они предприниматели, занимающиеся игорным бизнесом, и у них близкие связи с Украиной. Сейчас все их дело закрыто. Понятно, что у них нет никакой надежды, у них кредит на автомобиль и большая ипотека, потому что они рассчитывали, что и в дальнейшем будут эти прибыли. Для них все это стало катастрофой, и понятно, что они делали все, чтобы дела оставались так, как было раньше. Их можно легко понять.

— И есть верующие, у нас есть знакомые, не православные и не католики, а те… сектанты. Многие из них поддерживают Украину, — добавляет Игорь.

— Да, потому что все религиозные меньшинства в России запрещены, — говорит Светлана.

Ефим, сидевший рядом и слушавший, больше не может молчать.

— Все эти протестантские секты, баптисты и другие, они же все получают деньги с Запада, и они проголосуют так, как им прикажут. Но они не запрещены в России, откуда ты это взяла?

— Во всяком случае, иеговисты в России запрещены, — утверждает Светлана.

Это правда, что в России запретили периодические издания Свидетелей Иеговы, их обвиняют в «экстремизме», и власти закрыли несколько их общин. Значит, некоторые законы в России более строгие. Хорошо ли это?

— Многие законы в России более строгие, — удовлетворенно кивает Игорь.

Светлана соглашается с ним:

— Раньше у наших милиционеров были до смешного низкие зарплаты и они постоянно брали взятки. Сейчас они получают гораздо более высокие зарплаты. Но если они примут хотя бы малейшую взятку, то сразу будут наказаны тремя годами заключения. И это хорошо, не так ли?

Также и в санатории, где работает Светлана, была большая коррупция до российской аннексии.

— Это был санаторий украинского парламента, деньги поступали из государственного бюджета. А деньги воровали везде, на всех уровнях. Ведь нам надо покупать продукты питания, а начальник говорит, что надо покупать у определенного поставщика, хотя это предприятие гораздо дороже других. Я работаю завхозом, и моя задача — убедиться, что мы покупаем товары там, где получаем хорошее качество по приемлемым ценам, но я не имела права это делать. Я не знаю, как будет в дальнейшем, и этого еще никто не знает, но, по крайней мере, этих предприятий больше нет, а начальник уехал.

Светлана смеется, когда вспоминает, что случилось, когда исчезло старое начальство санатория.

— Наши бедные повара думали, что воспользуются возможностью и пытались воровать все, что можно. Но охранники охотились за ними там, в рощах, и проверяли их сумки. Ведь нужно больше дисциплины, чтобы такие люди не разворовали все. Пожалуй, сейчас стало больше порядка.

Но что бы ни делалось, всегда будут недовольны, — говорит Игорь.

— Это видно по Белоруссии. У них порядок и дисциплина, и, однако, люди недовольны. Люди такие, они всегда чем-то недовольны. Они говорят, что законы слишком суровые, что полиция все контролирует. Но они могут выйти ночью и размахивать пачкой денег, и с ними ничего не случится. Потому что там никто даже и не подумает нарушать закон. И они хорошо живут, у меня есть двоюродная сестра, которая обычно отдыхает здесь, в Ялте. У нее достаточно денег, хотя она и не большая шишка, а обычный химик на заводе. Она может отдыхать здесь целый месяц и ходить на различные экскурсии. И, однако, люди там недовольны.

Возможно, потому, что там им не хватает свободы слова, — подсказываю я.

— Да, этого у них нет, но они могут ездить за границу и проводить отпуск там, где им нравится, — говорит Игорь.