Калле Книйвиля - Крым наш. Возвращение империи

По мнению Светланы, свобода слова — это неважно, если все равно никто не слушает.

— Когда у нас на Украине была свобода слова, то почему никто не слышал нас, когда мы были против революции? Вот у вас есть ваша свобода, каждый может говорить все, что хочет, но никто не слушает. И постоянно высмеивали Януковича по телевизору. Они считали, что это забавно, но мне кажется, что это глупо. Следует уважать действующего политика. Мы можем показать все, что думаем о нем, когда идем голосовать, но должен быть порядок. Но когда речь идет о свободе слова, то в социальных сетях я пишу все, что хочу, я свободно говорю по телефону и по скайпу, и никто меня не арестовывает за это. И не бывает так, что я всегда говорю, что все в России хорошо, могут быть вещи, которые мне там не нравятся. Однако я хочу жить в более стабильном государстве.

По мнению Игоря, свобода, которая была в Украине, вообще никому не нужна.

— Такая свобода нам не нужна. На Украине была полная свобода, если кто-то нарушал закон, то ты мог пойти в милицию и пожаловаться, и ничего из этого не было. И свобода слова — это понятие относительное. Возможно, в Белоруссии меньше свободы, но там, по крайней мере, кто-то реагирует на жалобы. На Украине можно говорить все что угодно, но никто ничего не будет делать.

И Светлана, и Игорь голосовали за Россию 16 марта, и так же делали почти все их знакомые. Но до февраля на самом деле никто не хотел отрыва Крыма от Украины, — говорит Светлана.

— Никто серьезно не думал об этом, не было сепаратизма. Мы были врагами не Украины, а нового правительства. Мы не понимаем, о какой демократии говорят, когда законно избранный президент не имеет права занимать свой пост до конца мандатного периода, независимо от того, любят его или нет. Но они изгнали президента, а затем на его место поставили другого, то о какой же демократии идет речь? Когда народ имеет право сказать свое мнение? Разве это демократия? Но когда в Крыму проводят организованный референдум, где люди получают шанс сказать, что хотят принадлежать к другому государству, потому что это государство для них ближе по языку, культуре и другим вещам, то это вдруг становится недемократическим. Здесь какое-то искажение.

Я пытаюсь возразить, что референдум в Крыму не был признан международным сообществом, потому что был организован после того, как российские войска вошли в Крым.

— Нет, российские войска не входили в Крым, — говорит Светлана.

— Да если бы и так сделали, сравните с Косово, там же можно было, — говорит Игорь.

Именно независимость Косово является примером, который приводят российские представители, чтобы доказать, что в Крыму все сделано правильно. Одновременно российскому министерству иностранных дел с удивительной логикой удалось самому не признать независимость Косово — вместо этого они продолжают линию Сербии, согласно которой Косово — это неотъемлемая часть Сербии. Но Косово, в отличие от Крыма, даже не было аннексировано ни одним иностранным государством. Кроме того, независимость Косово наступила после длительного серьезного этнического конфликта, который в итоге привел к войне и масштабной катастрофе с сотнями тысяч албанских беженцев. Наибольшей угрозой русскоязычному большинству в Крыму, которую назвали Игорь и Светлана, были фильмы, которые в кинотеатрах очень часто имели украиноязычное озвучивание, а не русскоязычное.

Во всяком случае, то, что Крым вообще стал частью независимой Украины, было исторической ошибкой, и эту ошибку сейчас исправили, — говорит Светлана.

— Крым — это Россия, и Крым должен быть Россией, потому что здесь Россия.

Что еще полгода назад сама она даже не думала о такой возможности, для нее не так уж и важно.

Помимо того, Украина на самом деле не существует, по крайней мере, больше не существует, — уверяет Игорь.

— Украина как государство не существует. Суверенное государство должно иметь независимую внутреннюю и внешнюю политику. А Украина ее не имеет, они делают так, как им приказывают. Значит, это не государство. Для чего они нам нужны?

Здесь не действует аргумент, что решение Украины установить более тесные контакты с ЕС могло бы быть именно выражением независимой политики. Нет, решение Украины диктует ЕС и, в конце концов, США, — это говорят на российских телевизионных каналах и повторяют в Крыму. Но, с другой стороны, если бы Украина, делала так, как предписывал Владимир Путин, и отказалась бы от сотрудничества с ЕС, то тогда страна показала бы свою независимость, по той же аргументации. Не очень легко понять такую логику, но она каким-то образом напоминает концепцию ложного сознания в марксистской философии. Народ Украины, который на демократических выборах сейчас выразил свою полную поддержку прозападным политическим силам, просто не понимает своих объективных интересов, и позволяет собой манипулировать.

А как местные выборы здесь в Крыму, легко было здесь выбирать, за кого голосовать? — спрашиваю я. Ну да, само собой разумеется, что надо было голосовать за партию Путина, — говорит Игорь.

— Ведь все, что произошло здесь, происходило под руководством людей из партии «Единая Россия». У них была политическая воля осуществить дела — если они приняли решение, то способны выполнить его, они не боятся других. А не так, как на Украине.

Светлана соглашается с Игорем — она тоже голосовала за «Единую Россию». В российской политике хорошо то, что отсутствуют конфликты, которых много на Украине, — говорит она.

— Ведь Украина все время разделена на две части, посредине, по Днепру. Этот конфликт между западом и востоком продолжается в течение всей независимости. А в России этой конфликтности нет.

Но должны ведь существовать разные политические интересы в России, — уверяю я, — разве не странно, что в российском парламенте совсем отсутствует реальная оппозиция? Нет, — считает Игорь, — это является признаком зрелости, — говорит он и сравнивает политику с горными путешествиями.

— Два человека с разными интересами сбились с дороги в горах. Один говорит, что надо идти на запад, а другой говорит: нет, надо идти на восток. У них нет карты, никто не знает, какое направление лучше. Так куда вы пойдете, если не согласитесь? Никуда. Вы будете сидеть на месте, пока не умрете от холода и голода. Следует выбрать дорогу. Нужна партия или человек с более сильной волей и пониманием, который будет направлять, куда идти. Никто не знает, какой из путей правильный, а какой ложный, это будет понятно через сотню лет. Но нужно идти куда-то, надо начинать.

Но выбрала ли Россия правильный путь? — спрашиваю я.

— Это не имеет значения. Это можно будет оценить через сотню лет. Ведь говорят, что людей угнетали в сталинские времена, в 1930-х годах. Так правильно ли он делал? С точки зрения тех, кто пострадал, конечно, нет. Но если посмотреть сейчас назад во времени, то можно увидеть, что он построил экономику страны за два десятилетия. То, что он делал, конечно, было плохо для некоторых, хорошо для других. Ведь может быть мнение, что он был неправ, когда действовал слишком жестоко. Но если бы он не был таким, тогда Советский Союз проиграл бы эту войну. Так как знать, правильно ли он делал? Однако, наверное, Сталин был все-таки прав.