Калле Книйвиля - Крым наш. Возвращение империи

Если бы даже Крым снова стал частью Украины, то очень маловероятно, что семья снова поселится там, — говорит Эсма.

— Я сама могла бы себе это представить. Но мой муж категорически против. Он так разочаровался в тех людях, а они останутся там в любом случае. Они просто в очередной раз изменят маску, они снова будут изображать из себя украинцев так же, как эта классная руководительница.

Вечером я еду на метро на север, на бетонную окраину Оболонь на западном берегу Днепра. Там я встречаюсь с Татьяной Курмановой и Александром Гундлахом, молодой журналистской парой, недавно переселившейся из Крыма, потому что уже не было возможности работать там. Они живут в однокомнатной квартире, которую снимают вблизи станции метро. В тот же день, когда я побывал у них, было включено отопление на зиму, а в кранах появилась горячая вода. Шикарно!

Они также не могут себе представить, что когда-нибудь смогут вернуться в Крым, — говорит Татьяна.

— Я не хочу чувствовать себя прислугой. Разумеется, в Украине существует коррупция и много огромных проблем. Но я хочу иметь шанс влиять на то, что происходит, я не хочу чувствовать себя крепостной, которую кто-то может просто взять и подарить кому-то другому. Я не хочу молчать, я хочу иметь возможность говорить то, что думаю. Я сама никогда не принимала участия в митингах, ведь я журналистка и моя задача — сообщать об этом. Но должна существовать возможность, это как воздух, которым дышишь. Поэтому я не смогла больше жить в Крыму, и поэтому почти уверена, что не вернусь туда.

Александр соглашается с ней:

— Нет, даже если все снова будет хорошо и Крым вернется в Украину, то горький привкус останется. Все те люди, которые так радовались аннексии, они же останутся, и они есть, — говорит он.

Татьяна говорит, что не смогла бы жить рядом с людьми, которые праздновали по поводу аннексии и закрывали глаза на то, что их соседей могут убить или похитить, если они будут выступать против этого.

— Они ничего не говорили, они только проглотили это. Крым — это же, очевидно, и моя родина, это также дом моих отправленных в ссылку предков. Но я никогда больше не хочу жить там, будь он русским или независимым, или еще каким-то, так как эти события открыли многое о подавляющем большинстве крымчан, и я просто не хочу быть одной из них. Вот такие дела.

Родители Татьяны Курмановой — крымские татары. Предки Александра Гундлаха — русские, хотя его фамилия больше напоминает немецкую.

— Мои предки были из Австрии, во времена Петра Великого они переселились в район Владимира, это к востоку от Москвы. Они там основали фабрику по производства стекла. Во всяком случае, так рассказывал мой дедушка.

Родители Александра больше поддерживают, чем осуждают аннексию, но они понимают его решение покинуть Крым, — говорит он.

— Хотя они и не были рады этому, но приняли. Но для них Россия кажется ближе, чем Украина. Они испытывают ностальгию по Советскому Союзу, и когда это все произошло, то они обрадовались. Возможно, что сейчас они несколько разочаровались, но того они мне не говорят.

Ваши родители связывают Россию с Советским Союзом, который они помнят?

— Да. Или, возможно, они не столько думают именно о России, а о Путине. Они надеются, что Путин вернет им Советский Союз, который они помнят с детства.

Но что они хотят вернуть назад, что является тем хорошим, которое они постоянно вспоминают?

— Что они хотят вернуть назад? Если посмотреть на это с философской точки зрения, то они, вероятно, хотят вернуть свою молодость. Но это невозможно. А если с практической, то многие на самом деле не знает Россию, они просто считают, что там все лучше. Высокие пенсии и зарплаты, более низкие цены, они думают, что Россия — это земной рай.

Но именно в это родители Александра, во всяком случае, не верят, они имеют достаточно реалистичную картину об уровне жизни в сегодняшней России, — говорит он.

— Мой отец — бывший военный, и я сам родился в России, недалеко от Чечни. Затем мы переселились на Камчатку, дальнее место на востоке, там я ходил в школу. В Крым мы переехали только в 1997 году. И мой отец никогда не скрывал своей любви к Советскому Союзу и к России, потому что там он провел свою юность. Но он не был врагом Украины из-за этого. Он был врагом коррупции и неограниченной власти бюрократов, которые существовали и существуют в Украине. Но они есть и в России, возможно, еще в большем количестве.

Для многих тех, кто сам не жил в России и верит российскому телевидению, однако, речь идет не только о мечте вернуться обратно в хорошую советскую эпоху, которая, вероятно, никогда не существовала, а о более богатой жизни, которая, как надеялись, наступит сразу после аннексии.

— Когда я говорил людям, что им следует самим поехать в Россию и увидеть, как там живут, или, по крайней мере, посмотреть об этом в Интернете, прежде чем голосовать за присоединении к России, то никто не хотел меня слушать. Нет, — говорили они, — все будет хорошо. Сейчас они сами видят, как есть. Это старая российская проблема, когда хотят, чтобы пришел кто-то другой и привел все в порядок, но сами не хотят ничего делать. Они ждут доброго дядю. Вот сейчас и пришел Путин.

Татьяна Курманова работала в Центре журналистских расследований в Крыму, в солидной организации, которую финансировали зарубежные фонды, в последнее время Дания. Ее критические репортажи публиковались в Интернете и на частном телевизионном канале «Черноморка», который сейчас закрыт российскими властями. Центр журналистских расследований был атакован бандой, подчиненной новым властям, всего через несколько дней после того, как российские боевики захватили парламент.

— Поскольку мы занимались журналистскими расследованиями, у нас была компрометирующая информация на всех с новой власти. Наша работа всегда беспокоила власть имущих, и вот они получили прекрасный повод избавиться от нас. Они напали уже первого марта, наше помещение штурмовали отряды самообороны. Но тогда мы еще не знали, кто они. Просто тяжеловооруженные мужчины в камуфляже. Сейчас мы знаем, что это были отряды самообороны Аксенова.

Так что не российские солдаты, а местные герои, нанятые новым премьер-министром, — уточняю я.

— Именно так, те российские солдаты не участвовали в подобных нападениях. Все конкретные уголовные преступления против прав человека связаны с собственными отрядами Аксенова. Российские солдаты на самом деле вежливы, как их обычно и называют. У них было свое задание, и они выполняли его, и ничего другого.

Чего не скажешь о людях нового премьер-министра.

— Они держали нас там шесть часов, нас четверых, которые были на месте, когда они пришли. Они даже организовали собственную пресс-конференцию в нашем холле. Но это, кажется, не было одобрено сверху. Мы пытались связаться с Аксеновым, и они наконец ушли оттуда. Но потом они регулярно возвращались, размахивали своими пистолетами и говорили, что мы должны освободить помещение.