Калле Книйвиля - Крым наш. Возвращение империи

Я сажусь в зале для пассажиров рядом с женщиной среднего возраста, которая, кажется, уже давно сидит здесь. Она держит перед собой на полу большой мешок с грецкими орехами. Один за другим она расщепляет орехи, кладет ядра в пластиковую сумку, которую держит на коленях, и выбрасывает скорлупу.

— Орехи в Крыму дешевые, но они занимают много места, — говорит она, когда замечает, что я наблюдаю за ее занятием.

Оказывается, что сама она из Северной Сибири и приехала в Крым на встречу одноклассников. Она впервые в жизни летит так далеко. Она ни разу не была за границей, и вряд ли полетела бы в Крым, если бы он не стал российским. На Украине сейчас так опасно, — говорит Тамара, так ее зовут.

Четыре часа — это же ерунда, — говорит она, когда я рассказываю, что мой самолет опаздывает и должен вылететь примерно в четыре утра.

— Мне надо просидеть здесь целые сутки, а затем примерно еще столько же, когда сделаю пересадку.

Тамара родилась и выросла в советской Центральной Азии. Ее семья выехала оттуда после распада Советского Союза, так же, как и многие другие русские. Сейчас она работает медсестрой.

— Город, в котором я родилась, в советское время был промышленным городом, но сейчас все там мертво, все закрыто, и все оттуда уехали.

Одноклассники не собирались вместе, пока один из них, житель Крыма, не пригласил их на встречу. И приехали не очень многие, только горстка из тех шестидесяти, окончивших школу вместе с Тамарой в конце 70-х годов.

— Все же не смогли приехать. А некоторых уже и нет, особенно мужчин.

Но путешествие в Крым поразило ее. Прежде всего, она почти по-детски увлечена высокими горками в аквапарке у моря.

— Вы уже побывали там? Это надо сделать, это что-то просто фантастичное. В первый раз я еле решилась съехать, но все-таки сделала это, это было просто невероятное ощущение. И вид на море — там так красиво! А, кроме того, было тепло. Когда дома холодно, то выглядишь снеговиком, когда идешь на работу, хотя туда всего четверть часа пешком. И если холодно, то тогда настоящий мороз, часто даже минус пятьдесят градусов.

Таких морозов никогда не было в ее детстве, в советской Центральной Азии. И еще много других хороших вещей было в советские времена, даже несмотря на то, что люди жили несколько беднее, — говорит она.

— Я считаю, что в Советском Союзе люди были более любезны и вежливы. Сейчас на тебя смотрят как на чудака, когда говоришь кому-нибудь «извините» или «пожалуйста».

Впоследствии она заводит разговор об ужасных украинских фашистах, которые бросают запрещенные фосфорные бомбы на русских гражданских жителей Донецка. Но фосфорные бомбы — это просто пропаганда, — говорю я, — и фашистов единицы, с украинской стороны это в основном обычные люди, которые хотят защищать свою страну.

Тамара, кажется, задумывается, но считает, что Путин, во всяком случае, — хороший президент и работает для мира. Я не совсем такого же мнения, — говорю я, — потому что в Восточной Украине не было бы войны, если бы Путин не посылал туда российского оружия и солдат. Хотя я, возможно, думал бы так же, как и вы, если бы смотрел российское телевидение, — добавляю я.

— Да, но больше нечего смотреть. По крайней мере, там, где я живу. Между прочим, у меня почти нет времени, чтобы смотреть телевизор. Политика — скучное дело, а жизнь проходит так быстро после того, как станешь тридцатилетним, все только пролетает мимо.

Однако ожидание оказалось недолгим, уже начало второго и началась регистрация на мой рейс. Тамара остается на месте со своими орехами. Она кричит мне вслед:

— Водная горка! Испробуйте ее обязательно, когда в следующий раз вернетесь в Крым!

Лицо российского президента можно увидеть почти во всех сувенирных киосках и здесь, в Киеве, но в несколько ином ракурсе, чем на приморской набережной в Севастополе, городе русской славы. С бешеным успехом продаются не футболки с Путиным с обнаженным торсом на коне, а коврики для ног и туалетная бумага с портретом российского президента. Под портретом на туалетной бумаге написаны первые буквы нескольких русских матерных слов, слишком грубых, чтобы написать их полностью даже на туалетной бумаге. И текст на коврике для ног тоже написан по-русски, потому что это в основном русскоязычный город. «Вытирайте ноги», — приказывает коврик. Лицо Путина образует букву О.

Здесь можно также купить водительское удостоверение Владимира Путина. Однако в удостоверении его имя не Владимир, а Х*йло — очень оскорбительное слово, с которого убирают по крайней мере одну букву, даже когда пишут его на стенах. Водительское удостоверение выдано 7 мая 2000 года, когда Путин стал президентом, и действительно до 31 декабря 3000 года для всех возможных транспортных средств, включая троллейбус и трамвай.

На внутренней стороне стеклянных дверей небольшого книжного магазина кто-то прикрепил бумажку с надписью на украинском языке: «Мы не продаем сепаратистской и антиукраинской литературы».

Мы находимся в подземном переходе под Майданом Незалежности, в самом центре Киева. На этой площади начались демонстрации против Виктора Януковича в декабре 2013 года, на этой площади протестующие забаррикадировались мешками с песком и автомобильными шинами, на этой площади народные массы праздновали свою победу. То тут, то там вблизи площади можно увидеть маленькие памятные места с портретами героев этой революции. Большинство из более сотни убитых встретило свою смерть на расстоянии нескольких сотен метров от Майдана.

В прошлый раз, когда я был здесь в мае, на Майдане еще пахло дымом. И не у черного скелета сожженного Дома профсоюзов на углу улицы, а ближе. Дым выходил из буржуек светло-зеленых армейских палаток, установленных на площади. Группа заблудившихся протестующих, кажется, поселилась здесь, ожидая лучших времен или новую революцию.

Сейчас палаток уже нет, улица мимо площади вновь открыта для дорожного движения, а Дом профсоюзов закрыт сине-желтым украинским пейзажем и надписью огромными буквами «Слава Украине — Героям слава!». Бывший националистический лозунг времен Второй мировой войны получил новое значение. Сейчас прославляют героев Майдана. Там, где раньше стояли палатки — сейчас рекламные щиты украинской армии. На плакатах изображены улыбающиеся солдаты вместе с благодарными жителями отвоеванных сел на востоке. «Армия спасает, защищает, помогает», — написано на этих плакатах. На одном фото медсестра в бронежилете разговаривает с пожилой женщиной, которая сидит на скамейке в парке.

Настоящая ситуация в Украине больше напоминает покрытый сажей Дом профсоюзов на углу улицы. За кулисами, возможно, происходят какие-то ремонтные работы, но не хватает денег, и трудно восстанавливать страну в то время, когда пророссийские мятежники делают все, чтобы отрывать дальнейшие куски.