Ольга Аленова - Чечня рядом. Война глазами женщины

– А как же пустая машина Гайсанова, найденная у здания МВД? Разве это не бросает тень на вашу структуру?

Полковник устало растирает виски.

– Мы разбираемся по этому делу. Но машина была найдена не у здания МВД, а гораздо дальше, у Комсомольского парка.

– Мне известно, что есть распечатка телефонных звонков, поступивших на мобильные телефоны похищенных. И судя по этой распечатке, люди в основном пропадали в районе автостанции № 2 и центрального рынка Владикавказа.

– Эта распечатка носит служебный характер, и вы не можете располагать этими данными, – напрягается милиционер.

– Но вы знаете о том, что похищения происходят в основном в двух точках?

– Мы работаем в этих точках. Но я не могу сказать, что на автостанции сидит группа, которая похищает ингушей.

– Это может быть месть за Беслан? Об этом говорят даже чиновники в ЮФО.

– Беслан, конечно, многое изменил не только в нашей республике, – подумав, говорит Сикоев. – Весь август и начало сентября все правоохранительные структуры страны работают в усиленном режиме, и это уже который год. Мстители за Беслан – это всего лишь одна из версий. Любая версия имеет право на существование. В Чечне в ходе каких-то спецопераций тоже пропадали люди, а потом эти исчезновения на осетин почему-то вешали. Поймите, такие громкие дела не раскрываются быстро.

Мой собеседник, вспомнив что-то, звонит по внутренней связи.

– Сколько похищений на Висангирееве? – спрашивает он в трубку и обращается уже ко мне. – За последний год наш РУБОП задержал две группы – Гатагажева и Висангиреева, которые подозреваются соответственно в похищениях 15 и 3 человек. Это ингуши, которые похищали людей в Северной Осетии, увозили их в Ингушетию и держали там в своих подвалах в Малгобеке. А говорили, что похищают осетины. До тех пор, пока не найдены те, кто стоит за похищениями людей, о которых вы говорите, утверждать, что это сделали осетины, нельзя.

На прошлой неделе в Ингушетии был расстрелян подполковник ФСБ Алихан Калиматов. Он занимался расследованием дела о похищенных ингушах.

Алихан Калиматов собирался поужинать вместе со своим другом в придорожном кафе на трассе «Кавказ», но у кафе его встретил шквал пулеметного огня. Потом на земле у машины нашли 100 гильз. Это значит, в Алихана Калиматова выстрелили сто раз. Чтобы наверняка не выжил.

Я познакомилась с ним случайно – узнала от знакомых, что он прислан из Москвы на Кавказ и занимается расследованием дела о похищенных на территории Северной Осетии с 2005 по 2007 год ингушах. Позвонила ему, ожидая, что он откажется говорить. Но он сказал, что ничего секретного в деле нет – о нем давно знает и ФСБ, и Генпрокуратура, и даже в полпредстве не исключают, что 20 похищенных за два года ингушей – это, возможно, результат мести за Беслан.

Вероятно, он переоценивал известность этого дела. Когда я ходила к североосетинским чиновникам с вопросом о похищенных ингушах, они удивлялись и говорили, что слышат об этом впервые. Когда я показывала им список похищенных, чиновники вспоминали, что факты похищений действительно имели место, но не только ингушей, и «не надо разделять похищения по национальному признаку». В общем, Калиматов был единственным должностным лицом, кто не только не скрывал эту информацию, но и рассказывал о расследовании.

Конечно, главными моими источниками информации стали родственники похищенных, которые подробно рассказывали, как, когда и где пропали их родные – выходило, что все похищения произошли на территории Северной Осетии, в основном во Владикавказе.

После этого я еще раз встретилась с Калиматовым, во Владикавказе, в открытом кафе в центре города – он привез с собой фотографии похищенных и рассказывал их истории. Он был уверен, что за похищениями ингушей стоят вовсе не мстители за Беслан, а что это чуть ли не разработанная операция по сдерживанию возвращения ингушей в Пригородный район.

– В Северной Осетии действует группировка, в которую входят милиционеры, – рассказывал он. – Эта группировка занималась контрабандой спирта и сигарет из Грузии, через Южную Осетию. Власти закрывали на это глаза, а за это группировка препятствовала возвращению ингушей в Осетию. Как только вопрос о возвращении поднимался – с ингушами в Пригородном районе обязательно что-то происходило.

Калиматов допускал мысль, что эти похищения выгодны не только властям Северной Осетии, но и, возможно, Москве.

– Может, некоторые российские силовики считают, что эти похищения напугают ингушей и они перестанут поднимать вопрос о переселении в Пригородный район, – рассуждал он. – Наверное, они боятся, что если ингуши туда переселятся, то в Пригородном районе начнутся межнациональные стычки и со временем его придется отдать Ингушетии, я не знаю. Но какой-то большой расчет во всем этом есть.

Честно говоря, вся эта история, рассказанная Калиматовым, меня не очень убедила – мне показалось, что как следователь он слишком близко к сердцу принял истории похищенных ингушей и, возможно, поэтому чересчур эмоционален. Но я не стала ему возражать, тем более что к нам подошла официантка с кофе.

– Вы какая-то розыскная группа? – спросила она, глядя на папку Алихана. – Я вижу у вас фотографии…

– Вы слишком много замечаете, – пошутил Калиматов. Он нисколько не напрягся – наверное, чувствовал себя в полной безопасности.

Он торопился, и я успела еще спросить у него только одно: почему в Ингушетии взрывают и убивают людей?

– Зязикова кто-то хочет убрать, – ответил он. – И он не может этому помешать, потому что не контролирует обстановку. Но Кремль не хочет его снимать по ряду причин. На нем много завязок.

Мы вышли на центральный проспект Владикавказа – там моего собеседника ждала машина с водителем.

– Если будете писать статью, не называйте меня, – попросил он. – Напишите, что получили информацию от сотрудника правоохранительных органов. Я не боюсь, но там странная ситуация с этими похищениями. У меня такое ощущение, что этому делу не хотят давать ход.

Я написала статью так, чтобы нельзя было догадаться о том, кто источник информации. 17 сентября, через неделю после выхода этой статьи, Калиматова убили. В тот день мне позвонили несколько человек – родственники похищенных ингушей и правозащитники, знакомые с работой Калиматова. Они говорили, что за последнюю неделю Калиматов вышел на важный след по этому делу, и все похищения могли быть раскрыты. Теперь надежд на то, что похищенные могут вернуться домой, у них не осталось. Еще звонившие говорили, что Калиматова, как человека известного в Ингушетии, прочили в федеральные инспекторы по ЮФО и что помимо похищений ингушей он проводил собственное расследование расходования бюджетных средств.