Алла Сергеева - Русские. Как мы изменились за 20 лет?

Показатель успешности любой программы теперь – только рейтинг, который учитывает поголовье телезрителей. Выше рейтинг – больше денег от рекламодателя. Нравственность? С ней не считаются. Считаются только деньги.

Создается впечатление, будто телевидение производит зачистку населения от умственных усилий, нравственности, добрых чувств. Умные – не нужны, глупые – пусть больше пьют, покупают тряпки, косметику и SPA-процедуры в соответствии с рекламой. И добрые не нужны: им ведь не покажешь садиста или педофила в действии. А вот невротики полезны: они отслеживают и покупают новые лекарства. И дебилы хороши: они любят дешевые «стрелялки» и слезливую истерику под названием «русский шансон». Хотите притянуть зрителей к экрану? Очень просто: надо создать что-то шокирующее, невиданное, даже отвратительное. Сделать хорошее трудно, а плохое – легко. Талант – это редкость, а вот грязно ругаться, снять горы трупов или издевательства над ребенком может любой. И получается абсурд: товар (телепередача) в результате конкуренции ухудшается . Это и есть новое достижение рынка, по мысли С. Минкина. Причем это – глобальная проблема, а не только чисто русская. Просто у нас все проявляется более ярко, цинично и откровенно.

Программы русского телевидения, особенно «РЕН ТВ», создают образ безнравственной и жестокой страны, которая не думает о детях, воспитывая в них привычку к жестокости и бесчувствие. К трехлетнему возрасту ребенок в России уже тысячи раз может увидеть убийства и порно. Подсчитано, что сейчас в России уже подросло новое поколение, воспитанное рейтинговым ТВ: эти дети к 18 годам увидели уже свыше 20 тыс. убийств (Минкин).

Развращая юных, ТВ губит и их здоровье: недостаток движения, нарушения речи, отставание в развитии головного мозга, отсутствие воображения, остановка аккомодации глаз – вот только некоторые итоги его воздействия.

Да и для взрослых общение с «ящиком» небезопасно: с ним они проходят курс обучения новым прическам, разным словечкам и приемчикам, учатся, что есть, чем бриться, чем намазаться, попудриться, намылиться. А главное – как стать «крутым». Этому помогают, например, программы НТВ: «Максимум», «Главный герой», «Профессия – репортер», «Чистосердечное признание». Они – лидеры проката. Политические дебаты и ток-шоу по серьезным проблемам, где реально они просто забалтываются, такого высокого рейтинга (т. е. прибыли) не дают.

Замечено, что те, кто регулярно смотрят ТВ, значительно быстрее глупеет. Ящик смотрят почти все, и люди глупеют на глазах: они смотрят, слушают, нажимают кнопки, человеческое общение заменяется телевизором. Они уже разучились связно говорить и читать, т. е. теряют качества, отличающие их от машины или животного.

Рынок все «расставил на свои места» не только в телевидении. Резкое социальное расслоение на богатых и бедных поставило в особые условия и интеллигенцию, образованных людей, связанных с культурой. Они потеряли былой ореол духовной и нравственной элиты. Чтобы выжить в жестких условиях конкуренции, они вынуждены идти на поводу у покупателей своей продукции, угождать вкусам тех, кого они раньше презирали. Значительная часть творческих людей превратилась в персонал по обслуживанию «художественных вкусов» верхушки. И платят им недурно. Власть и «элита» хорошо поняли, что самым верным защитником и охранником режима будет не тот, кто сидит на крепкой цепи, а тот, кто служит от души, за вкусную подачку. Теперь власть, приблизив «конкурентоспособных» творцов, контролирует их с помощью высоких гонораров, бонусов и пр. И в итоге получается следующее: человек, у которого доход несоизмерим с доходами большинства его сограждан, через некоторое время перестает понимать: о чем, собственно, те кричат, выходя на улицы с манифестациями протеста? Чем это они недовольны?

Такая же оторванность от реальности бросается в глаза при просмотре очередных «шедевров» российского кино, созданных большей частью отпрысками талантливой плеяды режиссеров и актеров. Они творят фильмы с большим бюджетом, широким прокатом и рекламой. Однако, когда их смотришь, появляется стойкое ощущение: этот фильм – не про Россию, а про какую-то другую страну. Хотя, казалось бы, имена русские, герои говорят по-русски, даже пейзажи и виды городов вроде бы русские. А вот все остальное не похоже: кислотные краски, хай-тековские апартаменты, стильная одежда, невнятные до глупости разговоры и реплики, надуманные сюжетные ходы, нерусские жесты, мимика и восклицания типа «вау»… Особенно неубедительными получаются персонажи, занятые трудом. Живыми и достоверными кажутся лишь те сюжеты, которые связаны с жизнью в офисах, на курортах, в клубах и на тусовках. Эта сторона жизни, по всей видимости, лучше знакома создателям фильмов.

Так в России за два десятилетия была создана новая культура – поп-культура. Людям с нормальным развитием очевидно ее уродство.

Результат? Резко упал общий уровень культуры. И даже интерес к ней. Стоит ли удивляться тому, что 70 %россиян не ходят в кино практически никогда («Левада-центр»)? А половина тех, кто стоит в очереди в билетную кассу, категорически отказывается от просмотра фильма, если узнают, что он – отечественный, свой. Читают мало. Количество концертов симфонической музыки сократилось в 8 раз. Практически исчезло народное творчество и народные хоры, художественная самодеятельность. В живописи теперь предпочтительна декоративность для украшения интерьера: чтобы было ярко, броско, как «еще не было ни у кого», «круто».

Культура, не способная ответить на вызовы времени и оторванная от своих корней, обречена заниматься имитацией. Жизнь творцов теперь поменялась: раньше – они страдали от цензуры, бесталанности, безденежья или запоев. Однако на фоне общей рутины они выглядели «как бы элитой». А теперь, в эпоху стандартизации, отпала нужда в поисках и творчестве, и автор стал «инструментом» по переработке одних образов в другие. А запас образов, символов, как и идей, истощился. Но зарабатывать надо.

Вот и гуляют по экранам многочисленные римейки, переделки, перекраски, повторные съемки кинофильмов по старым сценариям: «Джентльмены, удачи!», «Идиот», «Ирония судьбы-2», «Анна Каренина» и др. Или перепевы одних и тех же песен разными исполнителями («Один в один» на ТВ), варианты театральных постановок одной и той же пьесы, где режиссеры как бы соревнуются: кто из них сумеет больше поразить зрителей неожиданным толкованием известного всем наизусть еще со школы текста?

И в литературе тоже используется переписывание (транскодирование) давно знакомых сюжетов – по-новому, иными словами и вариантами. Это называется «постмодерн». В нем форма неоправданно усложняется, хотя смысл остается примитивным. Для усиления привлекательности постмодерн орудует с сексом, не боится нецензурной лексики, идиотского смеха, «винегрета» жанров, идей, стилей.