Автор неизвестен - Ведьмы из Варбойс. Хроники судебного процесса

Мисс Элизабет, одна из этих девочек, о которой уже говорили, всю ту неделю мучилась внезапными острыми припадками, так что ее тело передергивало и корежило так мучительно, как не было прежде много месяцев. Эти ее неистовые приступы заставили нас подозревать, что мы имеем дело с чем-то необычным, поскольку не могли же они столь долго быть так жестоки, а то стоили бы ей жизни. И чтобы обозреть многочисленные странности, случившиеся на той неделе, мы вернемся к субботе, что была 10 марта [1593 г.].

В тот день, сев ужинать, она, как могло показаться по жестам ее рук, головы и гулу в горле, пыталась заговорить с кем-то, кто стоял на столе, но у нее ничего не получалось, потому что рот был закрыт. Затем она долго горько плакала, хотя разъяснить свою беду так и не смогла. Вскоре после впала в наимучительнейший припадок, который не позволил ей сидеть на стуле. Тогда горничной Агнес Сэмуэл поручили держать ее, что та и делала. И через некоторое время девочка начала утихать.

Затем стало больше беспокоить другую из сестер, самую младшую, по имени Грейс, поэтому Нэн Сэмуэл одну отпустила и взяла на руки другую. И когда она держала эту мисс Грейс, другой ребенок, мисс Элизабет, сидя рядом, внезапно с изумительным гневом обратилась к ней: «Теперь я вижу молодую ведьму, хотя прежде, с тех пор, как она явилась в этот дом, во время припадков не могла».

Все, кто тогда ужинал, решили, что происходит что-то необычное, поскольку ребенок назвал молодую горничную ведьмой, чего прежде никогда не слышали. Девочка вообще никогда не обращалась к ней или ее матери подобным образом или с каким-либо иным недобрым словом, будь то в припадке или нет. Затем она сказала, что бес сестры Джоан и сейчас, во время ужина, требует от нее оцарапать молодую ведьму. Только сказав так, она соскользнула со скамейки, которую занимала; неспособная стоять, упала на колени; схватилась за горничную, сидевшую рядом с ее сестрой, и обеими руками с очень свирепым видом оцарапала руку горничной, закричав, что именно она околдовала ее с сестрами, и если бы не она, то все давно бы выздоровели.

«О ты, молодая ведьма! Ты – молодая ведьма! Тьфу на тебя! Тьфу на тебя! Кто-то слышал раньше о молодой ведьме?» – она выкрикивала страстные фразы и яростно царапала так, что дыхание и силы подводили ее.

Немного отдышавшись, она накинулась снова, причитая, что бес сестры Джоан не позволяет ей успокоиться и заставляет царапать, а также: «Я бы не царапала тебя. Это происходит совершенно против моей воли. Дух понуждает меня царапать тебя, вытягивает мои руки и загибает пальцы. Иначе бы я ничего такого не делала, но я должна! И также все мои сестры должны поцарапать тебя, хотя они никогда не хотели этого, как и я сейчас!»

Это и многое другое в подобном духе она произносила, когда царапала Агнес Сэмуэл. А горничная все это время продолжала держать на руках другого ребенка, ни разу не попытавшись отстранить его, но при этом очень жалостно стонала, призывая Господа вспомнить о ней. Тогда один из присутствовавших спросил ее, потребовав сказать, что она думает, царапает ли ребенок ее по собственной воле и желанию или нет.

Она ответила, что думает, что нет: «Нет, – сказала она, – я знаю, что это не она, и не было в том ее воли, чтобы царапать меня».

Внезапно ребенок сложил руки, повторно утомившись царапать, и обратился к ней: «Дух разрешил больше не царапать, поскольку мои пальцы так напряжены, что я не могу их согнуть».

Кажется, так и было. Она показала руку, ее пальцы были очень вытянуты и прямы. Затем она провела по кровоточащей руке горничной и вытерла со своих ладоней кровь. Так она часто поступала, когда беседовала с ней. Окончив царапать, она начала плакать и так сильно, что реки слез вытекли у нее из глаз. Рыдала удивительно горько, говоря горничной: «Я бы никогда не оцарапала тебя, но бес приказал мне и заставил помимо моего желания. О, ты ничем не заслужила такого отношения». Ее манера выражения сожалений была такова, будто она совершила какое-то серьезное преступление.

Когда этот приступ плача чуть успокоился, она начала увещевать горничную, вознося свой голос с такой страстью и жаждой ее исправления, что мы никак не могли помыслить, что подобное возможно услышать из уст ребенка.

Мы не смогли записать все слова увещеваний, которые она тогда обратила к горничной, но вот некоторые из них, собственно те, которые удалось в общих чертах запомнить: «О, если бы ты захотела раскаяться в своих злодеяниях, то твоя душа могла быть спасена!

Ведь ты покинула своего Бога и предалась дьяволу. О, если бы ты знала, какой драгоценностью была твоя душа, ты бы никогда так легко не рассталась с ней. Тебе нужно молиться день и ночь, чтобы снова обрести благосклонность Божию. Иначе твоя душа будет навсегда проклята на адский огонь! Ты почасту молишься здесь дома, когда мы молимся также в Церкви, но твои моления напрасны, потому что взыскуешь не сердцем своим. Я буду молиться за тебя всем сердцем! Я прощу тебя, и хочу, чтобы все мои сестры и все мои друзья простили тебя, если ты признаешь свой проступок. Хотя у тебя упрямое сердце, и дьявол владеет им. Он не позволит тебе исповедаться. Но ты сделаешь это, хочешь того или нет, когда придет время. О, если бы ты исповедалась в этом сейчас, твоя душа могла бы быть спасена».

Эти слова она произносила, повторив не менее трех раз (как она часто делала) с такой страстью, что изумляла, поскольку никогда не прерывалась, пока ей хватало дыхания. Затем она сказала, указав пальцем: «Здесь передо мной стоит тот самый бес моей сестры Джоан и говорит, что несмотря ни на что однажды ты признаешься или будешь повешена, потому что нам не станет лучше, пока ты не исповедуешься или не будешь повешена. Но если ты исповедуешься прямо сейчас, мы сразу поправимся. Поэтому брось вызов дьяволу немедля и признайся – Бог может простить тебя, и твоя душа может быть спасена. Если бы ты представила мучения ада, и что твоей душе предстоит гореть в огне преисподней из-за того, что ты не исповедалась и не покаялась, то не стала бы ты так решительно все отвергать, как сейчас. Но ты мерзкое исчадие; ты была ведьмой уже четыре или пять лет и т. д.; более чем мне или моим сестрам ты навредила, убив мою леди Кромвель и т. д. Так говорит мне дух, стоящий предо мной. И ты хочешь убить мою сестру Джоан в эту ее неделю мучительных страданий, но Бог не позволит тебе. Какое же злое у тебя сердце, если ничто не насытит тебя, кроме нашей смерти! Ты и твой отец были причиной, по которой твоя мать отвергла то, в чем однажды призналась. Она была на добром пути [к спасению] и никогда бы не отошла от своих слов, если бы не ты и твой отец. И если душа твоей матери будет проклята, то вы с отцом в ответе за это». И много другого подобного сказала.