Дуглас Локвуд - Я — абориген

Раз или два мне показалось, что Лёс с мрачным видом ухватился за сидение, но после своих первых оплошностей я мог бы везти даже королеву. Впоследствии я проделал много тысяч миль по лесным дорогам и сотни тысяч за рулем мчащейся на предельной скорости санитарной машины и не имел ни одной аварии.

И все же я не люблю водить машину. Скорее всего, это влияние Лёса Перримана. Мне больше по душе сидеть рядом с водителем и спокойно наслаждаться пейзажем, видя в пробегающих мимо кенгуру потенциальную мишень для моего копья, а не опасность для автомобиля.

После отъезда Перримана я стал механиком миссии. Целый день чинил моторы лодок, насосов, мельниц, автомобилей; грузовиков электростанций.

Получал я столько же, сколько и объездчик, то есть ничего! Правда, моя увеличивающаяся семья была всегда сыта и одета, а я имел вдосталь табаку и не жаловался на судьбу. Жизнь казалась мне прекрасной.

В это время — шел 1953 год — произошли события, изменившие всю мою жизнь. Как цыпленок, стремящийся вырваться наружу, я начал долбить скорлупу, которая физически и духовно удерживала меня у реки Ропер.

Никакие эпизоды первых тридцати лет моей жизни не могли внушить мне безграничной веры в доброту белых людей. Напротив, личный опыт убеждал меня в том, что истории об их зверствах, рассказываемые стариками около костров, ничуть не преувеличены. От белого человека, если только он не миссионер, я ничего иного, кроме презрения и жестокости, и не ожидал.

И все же двое из них помогли мне выйти из мрака.

Один был полицейский, второй — врач. Они были добры ко мне, подбадривали, когда я падал духом, и рисовали радужные видения нового будущего для меня и моей семьи в мире, границ которого я едва коснулся.

Констебль полиции Дэн Спригг и врач медицинской службы Северной территории Спайк Лэнгсфорд первыми поставили меня у подножия скользкого подъема, ведущего к праву гражданства, благодаря которому мое имя из унизительного списка опекаемых было перенесено в почетные списки избирателей, и мистер и миссис Робертс, то есть Вайпулданья из племени алава и Анна Дулбан из племени вандаранг, получили окантованные золотом приглашения в резиденцию губернатора, благодаря которому у меня появился дом, так сказать свой семейный очаг, скромный, конечно, дом, но, по моим понятиям, дворец, дающий приют семье из восьми человек, благодаря которому я смог ездить в далекие города и даже страны, а у белых людей возникло желание беседовать со мной, чтобы получить сведения о покинутой мной культуре, которую они всегда с презрением отвергали.

В моей жизни произошла революция.

Я был чернокожим дикарем, жившим по законам племени, типичным аборигеном, джунгайи на языческом празднике Кунапипи в честь Земли-матери и Змеи-радуги.

За год я стал потенциальным гражданином другого мира и, хотя не совсем отказался от своих «сновидений» ради Христа, твердо решил стать на новый путь, твердо решил, что мои дети должны носить платье, есть пищу из консервных банок, учиться в школе и иметь право говорить «нет», если им велят поступать против их воли.

Дэн Спригг помог мне подняться. Мне помогли также Спайк Лэнгсфорд, Стэнли Порт, Лёс Перриман и мисс Дав. Мне помог мой дядя Стэнли Марбунггу — гораздо больше, чем это может представить себе человек, не выросший в племени. Сэм Улаганг был для меня, так сказать, руководителем практических занятий, прекрасным методистом. Барнабас Габарла, мой отец, посвятил меня в законы племени. Мои тотемы, моя земля Ларбарянджи заботились обо мне, старейшины не сводили со всех нас бдительного ока, следя за соблюдением традиций, распределяя еду и обязанности по системе, возникшей еще в пору «сновидений», внушая мне, что, если кожа моя когда-нибудь и станет белой, сердце всегда должно оставаться черным.

Даже сейчас, когда я лежу между стенами, возведенными руками человека, под железным одеялом, заслоняющим от меня луну и звезды, мне трудно не откликнуться на зов Ларбарянджи и не вернуться к ней.

Но мне указана дорога вперед.

Передо мной зеленый свет, и я тороплюсь пересечь перекресток, пока на светофоре не сменился сигнал, пока я снова не врезался в чайное дерево.

На этот перекресток я попал в 1953 году, когда меня послали на ферму вверх по реке Урапунга, чтобы привести в порядок мотор, четыре месяца пролежавший под водой.

Я собрал мотор, груду ржавого железа, задавшую дел Маралиови, который выполнял за меня всю грязную работу. Да, да, я недавно поднялся ступенью выше и теперь имел личного помощника, возглавлявшего у меня министерство неприятных дел.

Мотор нужно было разобрать до последней шайбы, сменить проржавевшие распределитель, карбюратор и кольца и поставить новые клапаны.

Мне пришлось долго ждать из Дарвина новых частей. Наконец через три месяца работа была закончена, и я с надеждой включил стартер.

Мотор не дрогнул.

Тут я обнаружил, что провода распределителя неправильно подсоединены к свечам. Я поменял их местами, долгожданная вспышка произошла, и мотор заработал как новый.

Несколько дней спустя я привел катер к полицейскому участку у Ропер Бара. Там я встретил Дэна Спригга, Спайка Лэнгсфорда и его жену Риту — медицинскую сестру.

Доктор и полицейский подошли к катеру и больше часа разговаривали со мной. После их ухода я сообразил, что мне учинили нечто вроде допроса. На следующий день Спригг вернулся один, и от него я узнал, в чем дело.

— Что ты собираешься делать дальше, Филипп? — спросил он.

— Не знаю, — ответил я. — Скорее всего, вернусь в миссию, к своей семье.

В тот момент я ни о чем другом и не думал.

— Ты счастлив? — спросил он.

— Да, — ответил я, хотя не знал, что имеет в виду белый человек, спрашивая об этом аборигена.

— Но ты же не можешь всю жизнь жить как чернокожий, — брякнул он напрямик.

— Как чернокожий! Но я же и есть чернокожий! — ответил я, может быть, немного резко.

— Ты знаешь, что я имею в виду. — сказал Спригг. — Кожа твоя, конечно, цвета не изменит, с этой точки зрения ты всегда будешь черным. Но внутренне ты можешь измениться: будешь работать, жить и мыслить как интеллигентный человек, а не как дикарь.

Я хотел было отрезать: «А зачем?», но передумал, так как видел, что он искренне желает мне добра, и вместо этого спросил:

— Где и как мне начать?

— Доктору Лэнгсфорду нужен водитель-механик, — сказал Спригг. — Он собирается в длительную поездку по Северной территории, чтобы во всех правительственных поселениях, миссиях и на фермах обследовать туземцев и оказать им медицинскую помощь. Если ты поедешь с ним, то научишь его обращаться с моторами, а он тебе расскажет кое-что о медицине. И вы оба узнаете, как помочь твоему народу… Это небось получше надежды на ваших колдунов.