Дуглас Локвуд - Я — абориген

— Где?

— А вот здесь, на ноге… Нужно лекарство для втирания.

Сначала старик отказался от помощи сестры и потребовал меня, а потом сам назначил себе лечение.

Сестра Джемс снова рассмеялась, от обиды не осталось и следа. Она дала мне бутылку с жидкой мазью, и я осторожно втер ее в бедро старика.

На следующее утро он возвратился с десятком своих друзей. У всех у них были болячки на ногах, все хотели, чтобы я втер им мазь. Слава о моих медицинских способностях распространялась быстрее ветра.

— Моя нога стала лучше, больше не болит, — говорил старый абориген. — Доктор Вайпулданья ее вылечил. Я знаю, прежде он чинил автомобильные моторы, из старого делал новый. Он лечил автомобили, а теперь лечит и людей тоже.

Моя жизнь в миссии напоминала теперь положение знаменитого специалиста, который пришел в гости. Женщины и мужчины круглые сутки досаждали мне жалобами на боли в груди, животе, голове, показывали болячки на ногах, руках, глазах…

— Доктор Вайпулданья исправит их? — спрашивали они.

Что мне оставалось делать, как не раздавать направо и налево втирания и аспирин? Я вылечил аспирином больше тяжелых заболеваний, чем считали возможным даже сами фармацевты. Важно было одно — чтобы пациенты в него верили.

Месяц спустя я узнал, что в миссию приедет с рентгеновским аппаратом доктор Джим Тарлтон Реймант и проведет обследование жителей на туберкулез. Вот когда мой авторитет подвергнется испытанию: кому как не мне придется успокаивать мужчин, женщин и детей, которые считают дьявольским изобретением чудесный аппарат, умеющий заглядывать в их внутренности и рисовать кости.

Будучи с доктором Лэнгсфордом в Дарвине, я видел рентгеновский аппарат, но мне ни разу не попадался на глаза проявленный снимок. Увидев его впервые, я испытал некоторое разочарование. Такой сложный аппарат мог бы делать снимки и получше, по крайней мере цветные, в трех измерениях… Вместо этого передо мной был довольно неясный черно-белый отпечаток скелета. Но, сообразив, что аппарат заснял костяк человека, защищенный кожей и потому невидимый, я поразился его могуществу.

«О да, — подумал я про себя. — Это умная машина».

И вот доктор Тарлтон Реймант приехал. Управляющий миссией Перси Леске представил меня ему. Доктор был симпатичный человек, хотевший во что бы то ни стало научиться играть на диджериду, но извлекавший из него такие забавные звуки, что мы все покатывались со смеху. А тут еще его десятилетний сынишка Джимми овладел этим искусством, что окончательно уязвило гордость доктора. Впрочем, это нанесло удар и моему самолюбию — с диджериду я был решительно не в ладах.

— Мне о тебе рассказывал доктор Лэнгсфорд, — сказал Тарлтон Реймант. — Не согласишься ли ты помочь? Сначала мы будем работать здесь, в миссии, а затем поедем на реку Роз, на остров Грут-Айленд, в Умбакумбу.

Я был очень рад, и мы начали делать снимки.

Доктор Реймант показал, как заряжать кассету и проявлять снимок. Дел у меня было по горло, но тем не менее приходилось находить время, чтобы успокаивать напуганных людей, увидевших первые снимки.

— Приготовься… Задержи твой ветер, — говорил я. И взрослые мужчины отчаянно боролись с собой, чтобы не выказать охвативший их ужас.

Они были знакомы со снимками лица, глаз, носа, рта, тела, кожного покрова и даже подсмеивались над ними. Иное дело снимок костей! Этого они понять не могли, и тут уже было не до шуток.

Первый проявленный мною снимок с изображением грудной клетки Джеки Илианьиньи я показал ему:

— Смотри, старина, вот что у тебя там внутри.

Он секунду смотрел на снимок в полном недоумении, а затем начал причитать.

— Горе мне, — вопил он. — Я дьявол, я дух!

В представлении аборигена кости означают смерть, а смерть ассоциируется с дьяволами или духами. Многие, глядя на снимок своего позвоночника, были уверены, что видят свой дух.

— Так вот во что я превращусь после смерти… В одни кости, — плакали женщины. — А-а-а-а! Это все, что останется от меня. Горе нам!

— Похоже на буйвола, — сказал один мужчина.

— Нет, нет, больше похоже на кенгуру, ставшего на задние лапы.

— Дьявол, дьявол! Под нашей кожей сидит дьявол!

Рентгеновские снимки ясно показали их будущее: смерть, разложение, кости на погребальном помосте гулла-гулла.

Стараясь успокоить каждого, кто видел свой снимок, я терпеливо объяснял:

— Это волшебная машина. Она заглядывает внутрь, но вовсе не ищет там духов. Она разыскивает болезнь и если находит, то помогает сохранить тебе жизнь. Доктор увидит, что у тебя внутри сидит хворь, и даст лекарство, пока не поздно.

Мне удавалось уговорить немногих. А нунгубуйу на реке Роз были напуганы даже больше, чем алава. Они меньше соприкасались с белыми врачами. При виде первых снимков несколько человек тотчас же убежали в лес.

Но мне моя работа нравилась. Доктор Реймант показал мне, как направлять аппарат. Я умел уменьшать экспозицию до трех секунд для ребенка и увеличивать до пяти для взрослого мужчины. Я готовил растворы проявителя и закрепителя, а потом доктор научил меня читать негативы. Через несколько недель я считал себя уже опытным рентгенологом.

Может, я когда и ошибался, но, во всяком случае, доктор Реймант доверял мне. Почти все снимки я делал самостоятельно. На Грут-Айленде мне помогал андиляугван по имени Билли Набилья. Впоследствии он поехал в Дарвин, там стал помощником лаборанта, а потом вернулся на родину и работал среди своего народа.

При осмотре мы, естественно, выявили много случаев туберкулеза. Больных отправили в больницу, в Дарвин. Большинство из них вылечилось и благополучно вернулось к своему племени. Люди, которым я делал снимки много лет назад, до сих пор регулярно приходят ко мне на просвечивание. Таким образом приостановлено распространение туберкулеза, прежде косившего мой народ.

За это время очень возросли мои познания в области элементарной медицины, а вместе с ними и моя репутация. Каждый день мы принимали десятки людей, жаловавшихся на боль в ушах и глазах, страдавших блефаритом, трахомой, фрамбезией и другими недугами, распространенными среди аборигенов. К сожалению, по-прежнему было много прокаженных.

Как и Лэнгсфорд, доктор Реймант учил меня узнавать проказу по воспалению нерва около локтевого сустава, по изменениям лица, в частности носа, и конечностей, особенно при наличии изъязвлений.

Проказу я считал своим личным врагом — ведь она убила мою мать, а брата на двенадцать лет изолировала от людей. К сожалению, у нас не было действенного оружия для борьбы с ней. Хотя мы делали все, что могли, каждый раз, обнаруживая нового больного, я испытывал чувство бессилия. Мне казалось странным, что ученые, которые нашли способы лечения других коварных болезней, изобрели сложные машины, например рентгеновский аппарат, видящий, что делается внутри человека, не могут справиться с болезнью, существовавшей еще до возникновения христианства.