Аркадий Стругацкий - Пепел Бикини

- Мне всё ясно, мистер Нортон, - прервал его Митоя. Он морщился, словно от боли. - По-моему, это очень похоже на преступление.

Нортон насупился:

- Вы понимаете, коллега, мне не приходится оправдываться. Это большая неприятность. Очень большая. Но, по-моему, вы сгущаете краски. Преступление… Я бы сказал, несчастный случай. Вашим рыбакам просто не повезло, вот и всё. И, если это вас утешит, пострадали не только они. Проклятой пылью были осыпаны все близлежащие атоллы, в том числе два или три обитаемые. Поражено более двухсот туземцев и несколько американцев. Правда, пострадавших сразу же отправили в госпиталь на Кваджелейн, и их состояние, кажется, более не вызывает опасений. Если бы капитан «Счастливого Дракона» догадался подать сигнал бедствия, с его экипажем тоже было бы всё в порядке. И потом, кто виноват, что они забрались в запретную зону?.. Не смотрите на меня так, будто я виноват во всём случившемся. Конечно, наши военные проявили известную неосторожность. Поверьте мне, я никогда не был сторонником этих… этих экспериментов. Но наше дело - лечить, а не разбираться в сложных и спорных политических вопросах.

Он помолчал, покусывая нижнюю губу.

- Скажите, пожалуйста, коллега, как вы намерены лечить этих людей? Насколько мне известно, у вас и у вашего персонала нет ни необходимых знаний, ни оборудования, ни медикаментов. Или я ошибаюсь?

Директор госпиталя склонил голову в знак того, что гость не ошибается:

- Убедившись в правильности моих догадок относительно природы их заболевания, я сразу же решил обратиться к профессору Удзуки. Сегодня я звонил к нему и просил зайти, но… - Митоя был настолько раздражён, что позволил себе подпустить собеседнику шпильку, - у господина профессора Удзуки, вероятно, и без того слишком много дел подобного рода. Он так и не пришёл.

- Да, - спокойно подтвердил Нортон, - за последнее время в отделения нашей комиссии поступили новые партии жителей Хиросимы и Нагасаки с рецидивом лучевой болезни. Дела сейчас там по горло и для наших и для ваших специалистов. Но мистер Удзуки не пришёл к вам по другой причине.

- А именно?

- По предложению властей, он подготавливает для экипажа «Счастливого Дракона», в том числе и для ваших пациентов, места в другом госпитале - в Первом национальном.

Митоя только слегка пожал плечами. Выражение его лица не изменилось.

- Не будет ли нескромностью с моей стороны спросить, - спокойно произнёс он: - кто санкционировал перевод моих пациентов в Первый госпиталь? Министерство иностранных дел? Или административное бюро штаба американских войск?

- Не могу точно сказать, коллега, - ответил Нортон, едва сдерживаясь. - Кажется, ваш департамент здравоохранения… или как его там… Вы ещё получите указания, я пришёл только предупредить вас и взглянуть на больных. Завтра я со своим помощником выезжаю в Коидзу и осмотрю остальных. Через два-три дня все они должны быть в Токио. В Первом госпитале больные будут находиться под постоянным наблюдением лучших специалистов мира по лучевым болезням, американцев и японцев, профессора Удзуки в том числе. Не сомневаюсь, что правильные методы лечения не замедлят дать результаты.

- Ещё один вопрос, мистер Нортон, если позволите. Насколько я понял, профессор Удзуки не почтил меня своим посещением потому, что взять на себя этот труд решили вы. Не скажете ли, чему я обязан…

Нортон усмехнулся и нерешительно поскрёб подбородок. Потом сказал мягко:

- Видите ли, сэр, я считаю, что именно американская медицина должна исправить зло, невольно причинённое американской физикой, и сделают это американские врачи, в том числе и я. Кроме того, мы считаем, что пристальное наблюдение за ходом болезни… и за ходом лечения, конечно… может дать мировой науке массу ценнейшего материала по особенностям радиоактивных болезней.

Директор госпиталя Токийского университета сегодня удивлял самого себя. Он грубо, почти вызывающе сказал:

- Американские учёные будут экспериментировать с японскими морскими свинками? Так это следует понимать? А если морские свинки откажутся от экспериментов?

Нортон нахмурился:

- Повторяю, коллега, вы слишком сгущаете краски. Я понимаю ваше настроение и… и всё такое. Но давайте смотреть на вещи здраво. Следует не препираться, а стараться облегчить участь этих несчастных… - Он помолчал и угрюмо сказал: - Не будете ли вы любезны показать мне моих будущих пациентов?

Гость и хозяин поднялись одновременно. Рядом пересекли кабинет, и у дверей Митоя задержался, пропуская вперёд Нортона. Острые чёрные глаза за толстыми стёклами больших очков были полузакрыты набухшими веками: Митоя боялся, что гость прочтёт в них затаённую неприязнь.

Хомма рвало. Его маленькое, исхудалое тело судорожно изгибалось под простынёй, на потемневшем лице, изуродованном жёлтыми буграми нарывов, выступил обильный пот. Спазмы сводили горло мальчика, и из безобразно раскрытого рта текла тягучая, липкая слюна. В промежутках между спазмами Хомма громко и хрипло, со всхлипами, стонал и ругался:

- Тикусё… А, Тикусё-мэ-э… [ 27 27 Тикусё-мэ - сволочи. ]

Остальные больные и служитель молчали. Капитан Одабэ лежал, завернувшись в простыню с головой; сэндо Тотими, сморщившись, тайком от служителя, занимался запретным делом - выдавливал на руке зудевший гнойник. Механик Мотоути подобрал брошенную служителем газету и читал про себя, шевеля губами. Вдруг он приподнялся на локте и крикнул, не отрывая глаз от текста:

- О-ой, Одабэ-сан! Сэндо!

Капитан высунул лицо из-под простыни. Сэндо, не оборачиваясь, прохрипел:

- Чего тебе, Тюкэй?

- Слушайте, что сказал о нас председатель американской атомной комиссии, господин Люис Страусе. Он заявил, что в момент взрыва «Счастливый Дракон» находился… э-э, где это?.. А, вот: «…находился западнее атолла Бикини в пределах двухсотмильной запретной зоны». Ну, не дурак ли этот янки? Не умеет отличить запада от востока, а ещё председатель комиссии…

- Пропади он пропадом со всеми вместе! - слабым голосом отозвался Одабэ. Лицо его перекосилось. Мотоути бросил газету.

- Болит? - сочувственно спросил он.

- Огонь у меня внутри… - Одабэ скрипнул зубами и зарылся лицом в подушку.

Сэндо вытер пальцы о матрац, поправил простыню и мрачно прохрипел, щуря слезящиеся глаза:

- Всякому дураку в Японии известно, что, когда взорвалась эта проклятая водородная штука, мы были милях в сорока к востоку от их зоны. Янки будут теперь выкручиваться, чтобы не платить за убытки.

Хомма наконец перестало тошнить. Служитель обтёр ему лицо влажной губкой и вынес тазик.

Сэндо продолжал:

- Ничего, ребята, мы их заставим раскошелиться! Подадим на них в суд, а когда выйдем отсюда, у каждого будет тысяч по сто иен в кармане. Неплохо, а?