Владимир Рохмистров - Большая игра: Столетняя дуэль спецслужб

Министерство иностранных дел подготовило официальные заявления относительно начала военных действий. Королевский флот был переведен в состояние боевой готовности и получил приказ наблюдать за передвижениями всех русских военных кораблей. На Дальнем Востоке флоту следовало занять порт Гамильтон в Корее с тем, чтобы использовать его как плацдарм для проведения операций против крупной русской военно-морской базы во Владивостоке и других объектов северной части Тихого океана. В то же время рассматривалась возможность нанесения удара по русским на Кавказе, желательно при поддержке Турции.

На этот раз намерения правительства были непоколебимы, и британский посол в Санкт-Петербурге получил инструкции предупредить министра иностранных дел Гирса, что любое дальнейшее продвижение русских в направлении Герата будет означать войну. На тот случай, если это не сработает, вице-король подготовил и отправку двадцатипятитысячного корпуса в Кветту, где ему надлежало ожидать согласия Абдуррахмана на марш-бросок в направлении Герата. Персидский шах, изрядно встревоженный агрессивными действиями России в непосредственной близости от его собственной границы с Афганистаном, убеждал Британию войти в Герат прежде, чем это сделает Санкт-Петербург, и в случае войны между могущественными соседями подтвердил свой нейтралитет.

Плодовитый писатель-русофоб Марвин издал книгу, озаглавленную «Русские у ворот Герата». Книга эта была написана и издана всего за одну неделю и сразу же стала бестселлером — мгновенно разошлось шестьдесят пять тысяч экземпляров. Прежде всего Марвин заявлял, что все проблемы в отношениях с Санкт-Петербургом создаются в основном из-за бесхребетных и нерешительных действий последовательно сменяющих друг друга британских правительств, особенно либеральных.

Отзвуки кризиса мгновенно разнеслись по всему миру. В Америке, где от новостей содрогнулась даже Уоллстрит, только и говорили что о ссоре между двумя гигантскими империями, а в обычно трезвомыслящей газете «Нью-Йорк Таймс» появилась статья под заголовком, набранным огромными буквами: «БИТВАРОССИИ С АНГЛИЕЙ», которая начиналась словами: «Это — война». И это вполне могло стать реальностью, если бы среди всеобщего безумия не сохранил здравый рассудок один человек.

И кто, вы думаете, был тот единственный человек, сохранивший в этой истории здравый рассудок?

А именно тот, кто, по мнению англичан, немедленно должен был «потребовать смыть оскорбление русской кровью и в соответствии с англо-афганскими соглашениями попросить британской помощи».

Все газеты и государственные деятели мира предсказывали скорую драку между двумя крупнейшими державами из-за отдаленного среднеазиатского селения. Находясь в ежедневном ожидании войны, британские газеты требовали преподать русским урок, а газеты Санкт-Петербурга и Москвы настойчиво домогались от своего правительства разрешения на аннексию Герата и предостерегали Британию, предлагая ей держаться подальше. И только один «безжалостный», по определению Хопкирка, эмир Афганистана Абдуррахман спокойно сказал: «Ну и что, что там погибло двести человек. Хотя бы и две тысячи». Но за этим спокойным ответом стояло не безразличие восточного деспота, а холодная мудрость опытного правителя. Абдуррахман прекрасно понимал, что это будет не его война. Эмир просто не имел ни малейшего желания еще раз увидеть свою страну превращенной в поле битвы между конфликтующими соседями.

Кроме спокойной позиции Абдуррахмана имелись здесь и другие сдерживающие факторы, исподволь оказывавшие влияние на ситуацию. Фактически ни одна из сторон не хотела начинать войну из-за Пендэ, другое дело — Герат. В России отлично понимали — продвинься они еще хотя бы немного, британцы, даже возглавляемые либеральным правительством, ринутся в битву. И на протяжении всего кризиса между министрами иностранных дел обеих стран, лордом Гренвиллем и Бирсом, поддерживалась постоянная связь. Постепенно спокойствие восстановилось. Стороны в конце концов пришли к соглашению о том, что Пендэ останется нейтральным до тех пор, пока его будущее не решат три заинтересованные страны; русские войска должны отойти от селения на небольшое расстояние. Переговоры относительно границы следовало начать как можно скорее, а пока, по мере постепенного угасания непосредственной угрозы, королевский флот и индийский контингент британских войск должны были вернуться на исходные позиции…

Войну удалось предотвратить, но англичане все же отчетливо дали понять всем, что при любом дальнейшем продвижении русских к Герату она неминуема. Тем не менее, даже учитывая это, далеко не все обозреватели были убеждены, что этим можно надолго остановить продвижение русских.

Здесь относительно этих событий очень уместно привести слова генерала Терентьева: «Теперь англичане стали уже вопить о неприкосновенности Герата. Это ворота в Индию, это ключ к Индии! Мы знаем, однако же, что Герат ни то, ни другое: воротами в Индию служит собственно река Герируд; это ворота и коридор. Герат, как крепость, — ничтожество и надолго задержать европейские войска не может, а в случае недосуга его просто можно оставить в покое, под наблюдением небольшого отряда. Важен он только, как склад, но складом этим можно пользоваться, несмотря на гарнизон цитадели. Это всегда и делали даже персияне. Герат от нашей границы всего в 130 верстах. Лучший путь к нему от Серахса через Ах-Рабат, по родникам на Меймезек.

Захватывая все главные горные проходы, ведущие к Индии, навешивая на эти ворота крепкие замки, в виде фортов, англичане думают держать свою Индию, как сказочную принцессу за тридевять земель.

Но все проходы имеют еще обходы. Боланский имеет их 15, причем некоторые весьма удобны для движения войск. Уберечь свою принцессу им не удастся запорами да воплями против России. Только честным и справедливым отношением к нам и в Европе, и в Азии они могут застраховать свою дорогую колонию от всяких случайностей; а тогда им не нужны будут никакие крепости. Этого секрета они пока не знают…»

Да, именно этого англичане никак не могли, да и не хотели понять. Непонимание их весьма характеризует поведение Ламсдена и его коллег после победы Комарова. Поначалу англичанин попытался сохранить лицо и прислал Комарову записку с вопросом, не нуждаются ли русские в связи с произошедшими событиями в помощи еще одного врача. Однако когда русский офицер с несколькими казаками направился к нему, чтобы передать ответ генерала Комарова и пригласить британцев в лагерь, те при виде приближающихся всадников вдруг поспешно собрались и умчались прочь.