Андреас Шлипер - Трактат Сатаны. История Дьявола, рассказанная им самим

Но люди изучали не только природу, отдаваясь поискам и претерпевая неудачи, вновь приступая к поискам и вновь ошибаясь, пока им наконец не удавалось найти нужную траву для лечения именно определенной болезни, или нужные металлы и правильную температуру для получения нужных сплавов. Нет! Они даже начали размышлять о мире и его законах и создавать в своих головах новые, модели мира, так что в своем воображении они управляли звездами, не пошевелив и рукой, что им вряд ли бы удалось на деле, ибо то, что мне доставляет немало трудностей, для людей недостижимо.

Конечно, они при этом допускали сначала ошибки, заставлявшие меня ухмыльнуться, настолько ошибки эти были смешны, но я в те времена не позволял себе ругать их и не делаю этого и поныне, если только они трудятся. Я даже воздерживаюсь от шуток по поводу того, что люди именно Землю поставили в центр своего мира, но должен сказать, что я смеялся от всего сердца, но смеха моего никто не слышал, кроме Бога, и Ему это доставило изысканное удовольствие.

Ну, хорошо, некоторые из их теорий были скорее бессмысленными, и они ничем не способствовали тому, чтобы люди лучше поняли мир, или лучше себя в нем почувствовали, или просто почувствовали собственную ответственность за его судьбы. Я и сегодня еще не знаю точно, насколько серьезно люди воспринимали в те времена свои теории, или они изящно морочили голову своим современникам. Как прикажете понимать утверждения, что Космос навечно неизменен и недвижим? Что за жуткий вздор, ведь даже сам Бог со временем не остался неизменным, а я тем более, и мой алгоритм меняется с каждым днем, иначе его давно бы уже не стало. Но именно так и не иначе написано у Парменида [186]и Зенона [187], и они не поленились к тому же доказать эти теории, но это им плохо удалось, так что вообще нельзя говорить о какой-то правильной теории.

Но такова уж сущность человека, что он заблуждается, и фрукт с Древа познания мог бы научить его различать Добро и Зло, если бы он его съел, что за него сделали муравьи, но, откусив от него, человек не приблизился к истине ни на один шаг, а посему должен искать ее в поте лица своего. Но эти поиски не пропали втуне. Ах, как я радовался тому, что Аристотель, наконец, отверг раз и навсегда бесконечность этого мира, поскольку она не понадобилась ему для построения его теории, ибо человек должен проявить себя в конечном понимании своего бытия и нигде кроме, так пожелал Бог. И таким я создал свой мир, так, чтобы люди не теряли себя в мечтах и надеждах, а прилежно трудились над тем, как сделать этот мир еще совершеннее.

И как я радовался тому, что Демокрит [188]и Левкипп [189]искали мельчайшие частицы мелкого, естественно, только в мыслях, поскольку мельчайшие частицы слишком мелки, чтобы человек мог ухватить их руками, так как ему этого не дано и сие целиком принадлежит моему хозяйству, причем я утаиваю это от Бога. Мне могут возразить, что сегодня человек далеко продвинулся в этой области и люди могут сами считать себя создателями нового мира, если им удастся разъединить атомы и вновь соединить их, и должен признать, что я был немного удивлен, когда люди неожиданно проникли в ту область, где, как я надеялся, я останусь полновластным хозяином.

Но волнение мое длилось недолго, так как я быстро понял, что только случай навел их на след тайного знания и они до сих не осознают, что они при этом делают. А мой добрый старый друг Смерть настоятельно просил меня оставить людей в покое, когда они занимаются расщеплением или расплавлением атомов, ибо это только облегчает ему работу, особенно в тех случаях, когда люди совершают при этом ошибки. Ему остается только терпеливо ждать. Я же просто рассвирепел, ибо мне не хочется каждый раз создавать свой мир заново, и я обругал Смерть, и он замолк.

Итак, в те времена, еще до того как Бог послал Своего Сына на землю, было достаточно людей, которые задавались мыслями о развитии мира и при этом приходили к удивительным идеям, что меня очень радовало, ведь я полагал, что наконец-то нашел поддержку, о которой так долго мечтал, чтобы сделать мой мир более совершенным. Как же я был счастлив в какой-то момент, что один из этих людей, казалось бы, открыл один из существенных принципов моего мира и рассказывал о нем другим, что конкуренция [190]заставляет работать даже ленивых и сосед соревнуется с соседом, так как и раздор может быть полезен смертным, если стараться победить в соревновании, и, как вполне справедливо указал еще один из этих мудрых людей, страшна не бедность, а бездействие.

Я мог бы быть, да и был какое-то время доволен, пока не выяснил, что большинство тех людей стремилось не к тому, чтобы сделать этот мой мир более совершенным, а к поиску выгоды для себя самих. Им вообще не было дела до алгоритма, системы, коллектива, их духовный взгляд доставал лишь до кончика собственного носа, что совсем ничтожно, так как в те времена у людей были еще плоские носы. Люди думали о культуре, науке и технике, но только для того, чтобы немногие из них могли наслаждаться философским бездельем, и они глубоко презирали так называемого banausos, т. е. того, кто работает у печи, хотя жили они целиком за счет его работы. Когда таких людей спрашивали, как они представляют себе счастье на земле [191], то они не могли придумать ничего лучшего, кроме как заявить, что счастье заключается в достатке, но не заработанном, а унаследованном, что не нужно ссориться с людьми, но и гостей принимать нужно не часто, что вечера нужно проводить, пускай не в попойках, но без забот, что нужно иметь женщину целомудренную, но не ханжу, и что, прежде всего, важен хороший сон, позволяющий скоротать время темноты.

Мне к этому нечего добавить, кроме разве того, что мой мир может стать лучше не от таких размышлений, а только от целенаправленных усилий людей, которые при этом не страшатся трудностей. Даже если бы я одобрял успехи этих мужчин, что в ласковой тени своих садов [192]все глубже мысленно проникали в тайны мира, даже в этом случае, не буду этого скрывать, мне гораздо симпатичней были другие, которые желали испробовать свои возможности не только в мыслях, но и в условиях реального мира, познать его, использовать и изменить. Понятно, что я себя чувствовал значительно лучше среди этих «делателей», ведь я сам прежде всего демиург, простой ремесленник, который из чистого любопытства, но и при всей ответственности, всегда желает создать что-то новое, что-то лучшее. Не хочу забегать вперед, но я тогда уже почувствовал, на кого я могу положиться в этом мире, а позже, когда наступил момент и люди вновь разочаровались в ожидании обещанного Рая, и, полные энтузиазма, решили сами создать его здесь, в этом моем мире, я сделал свои выводы, вот почему демиурга по праву называют творцом миров.