Андреас Шлипер - Трактат Сатаны. История Дьявола, рассказанная им самим

Я, во всяком случае, могу сказать, что не все места в этом мире равнозначны, что существуют особые места, которые отличны от всех других, что это места, наделенные особой силой и имеющие огромное значение для гармонии мира, где постигается его смысл, где людям являются хоть иногда, но обязательно, священные образы, и люди должны приближаться к таким местам с осторожным смирением и боязнью. Поэтому перед входом в такие места я установил порог, через который никто не может переступить, не принеся жертвы и не пройдя очищения: люди должны склонить чело, пасть на землю, они должны смыть грязь повседневности с души и тела, а перед входом я поставил стражу, чтобы не дать пройти никому, кто не придерживается заповедей, ибо мой мир зиждется всегда и повсюду на законе и порядке.

Наконец, я сокрыл эти места от глаз профанов, и найдет их лишь тот, кто чист духом, кто распознает и поймет мои знаки и последует им без сомнений и независимо от того, преследует ли он зверя на охоте или терпеливо ожидает, что палка, воткнутая им в сухую землю, даст почки и цветы. Людям не дано самим выбирать святые места, где им вздумается. Я рассчитываю, что места эти будут заботливо взлелеяны, со всей любовью и тщательностью, и я не потерплю, если их предадут забвению, и потому требую, чтобы их постоянно заново освящали, поскольку только так они сохранят свою силу и будут давать людям уверенность, в которой они так нуждаются, чтобы не потеряться в мире, которого они никогда не поймут до конца. Ведь я уже устал постоянно возвращать их на путь истинный, когда они начинают блуждать в бескрайних просторах этого мира.

В тех святых местах люди собирались вместе, сидели и радовались покою, и некоторым из них там так нравилось, что они хотели остаться там навсегда, но этого я им не позволил, кроме тех, кто особо прочувствовал мои учения и послания, их я назвал священниками и пророками, оракулами и магами, и они долгое время помогали мне. Прочих людей я прогнал из святых земель и оставил их в покое; когда от святых мест их отделял час пути, я позволил людям похоронить своих мертвых, чтобы они были готовы встретить последний день всех дней.

Итак, первыми городами были города мертвых — некропола, — и от большинства городов, которые теперь сами погребены во прахе и стерты с лица земли, не осталось ничего, кроме могил и храмов; но даже сегодня, когда города людей, одержимых суетой, все больше походят на кучу листвы, гонимой ветром, только кладбища остались местом мира и покоя, ибо благоговейный страх перед святынями, перед невысказанным и невыразимым не покинул до сих пор людей, так что, в конце концов, никто не отваживается осквернять вечные города мертвецов.

Только вода, старый враг людей, находит свой путь даже туда, куда люди определили на покой своих мертвых, и уносит с собой, все, что ей удается прихватить, а потом люди пьют эту воду, ибо не могут иначе. Иногда, правда редко, но все-таки случается переселение душ, то есть если вода завладеет какой-либо душой, она с глотком воды переходит от человека к человеку, и никто не может себе этого объяснить. Только я знаю об этом, ибо мне принадлежат знания и мудрость, и никто не сможет их у меня отнять до скончания веков. Вот так я смотрю за мертвыми, как смотрю за живыми людьми и их городами, но я уже устал от беспечности людей.

Священные места и некрополи стояли у истоков возникновения всех городов, и сегодня еще находят древние гробницы и храмы в различных местностях; и по тому, какие дома строили в священных местах, я могу определить, какую веру исповедовали люди, ибо святое место всегда предназначено для высочайшего поклонения. Раньше это были храмы богов, на волю которых человек безропотно отдавал себя, затем появились дома просвещения, когда на место богов человек поставил собственный дух. Вчера это были дома политики, когда революция масс окончательно истребила человеческий дух, а сегодня это исключительно чуланы экономики, где вновь поклоняются идолу Мамону, в незримые руки которого столь же беспомощно отдался человек, как когда-то отдался он богам грома и бури.

Правда, люди за свою историю кое-чему научились, и теперь они рядят нового божка в изысканные одежды науки, прикрываясь которой они старательно пытаются скрыть отвратительное суеверие. Записанное в Откровении они используют в качестве строительного плана, чтобы уже сейчас создать Святой Иерусалим, поскольку ждать они не намерены ни одного дня. И люди воздвигают дома из стекла, золота и самоцветов, в которых нет ни голода, ни жажды, ибо для восшествия в рай на земле нужно принести жертву идолу Мамону [142]. Но что люди от этого выиграли?

Идол Мамон непостижим в своих решениях, непредсказуем в своих действиях и необъясним в своих побуждениях, он благословляет и карает, как ему заблагорассудится, правда, людей это не особо волнует, поскольку почитать они могут лишь тех богов, которые им непонятны, а то, что им кажется понятным, перестает быть для них священным. Мамон оказался для них наиболее подходящим божеством, когда дух человеческий старался проникнуть в новые, неизведанные просторы мира, и было время, когда некоторые полагали, что необходимо пожалеть грядущие поколения, так как им ничего не останется из того, что можно открыть. И действительно, люди открыли, что мой мир управляется алгоритмом, и объявили об этом с гордым кудахтаньем курицы, только что снесшей яйцо, а еще они заявили, что якобы уже нашли ключ к этому алгоритму и наконец-то смогут распахнуть двери в необъятные просторы мудрости. Я же скажу, что имеется множество дверей и еще больше замков, и что не каждый ключ подойдет к каждому замку, и что в лабиринте моего мира следует очень внимательно следить за тем, чтобы дверь не захлопнулась за тобой, после того как, ничего не найдя за ней, ты захочешь покинуть это помещение.

Итак, люди скапливались в городах и прибывали со всех сторон, и жизнь была хороша, ибо уже тогда люди осознали, что «воздух города делает свободным»; однако и здесь им, естественно, нужен был бог и, прежде всего, господин, потому что, во всяком случае, в те дни нельзя было оставлять человека на произвол судьбы, так как он просто не знал бы, что ему делать со своей свободой. Мне и сегодня кажется, что мало что изменилось, ведь большинство людей подобны животным, и заинтересованы они лишь в том, чтобы плодиться и размножаться, и бесполезно постоянно повторять им, что это задание они давно уже выполнили и пора позаботиться о других вещах, но они не хотят меня слушать. Хотя все-таки жизнь в городе была намного приятней, поскольку здесь люди были почти свободны от рабства природы, и, таким образом, стало возможным развитие способностей людей во всех направлениях; только здесь, в городе, возникли искусства и науки, в том числе и политика, но, прежде всего, свободный дух, которым люди могут по праву гордиться, несмотря на то, что они до сегодняшнего дня не до конца научились правильно обращаться с ним и использовать его для истинно святых дел в этом мире.