Артем Латышев - Система проверки военнослужащих Красной Армии, вернувшихся из плена и окружения. 1941–1945 гг.

Основной поток репатриантов шел из Германии и подвергался массированной идеологической обработке еще до пересечения границы [636] Вертилецкая Е.В. Репатрианты в Свердловской области. С. 42; Советская пропаганда на завершающем этапе войны. С. 137–143, 152–155. . На проверочно-фильтрационных пунктах, согласно отчету начальника ОПФЛ, репатриантам читались доклады и лекции, с ними проводились беседы, политинформации, читки газет. На пунктах вывешивались лозунги, плакаты, демонстрировались кинокартины [637] ГАРФ. Ф. Р-9414. Оп. 3. Ч. 1. Д. 53. Л. 31, 32. . Указание на проведение масштабной агитационно-массовой работы говорит о том, что в НКВД, возможно, опасались идеологической перековки людей в отрыве от «советской действительности» и хотели посредством политработы лучше понять, с кем они имеют дело [638] Земсков В.Н. Репатриация перемещенных советских граждан. С. 343. .

В спецлагерях с контингентом работали политические отделы, подчиненные политотделу УПВИ, позже — отделу специальных/проверочно-фильтрационных лагерей НКВД СССР. Наличие политорганов было обязательным — в лагере могло вовсе не быть оперативного отдела, но политруки имелись всегда [639] ГАРФ. Ф. Р-9414. Оп. 1. Д. 870, 874. . Им следовало оправдывать свое существование, что привело к кипучей деятельности и массе отчетных документов.

В ходе настоящего исследования не удалось обнаружить программных директив по политработе или другие следы вмешательства УПВИ/ОПФЛ в работу политотделов спецлагерей. В отчетах не скрывалось, что разъяснительная работа по важным текущим событиям в лагерях для военнопленных вражеских армий и спецлагерях проводилась на одни и те же темы [640] РГВА. Ф. 1/п. Оп. 11а. Д. 2. Л. 14об. . О «политической стороне» пребывания в ПФЛ вспоминали крайне редко, как правило, в ритуальной манере при критике провинившихся низовых исполнителей: в феврале 1944 г. руководители лагерного отделения «проглядели политическую сторону вопроса о содержании бывших военнослужащих» [641] РГВА. Ф. 1/п. Оп. 2и. Д. 82. Л. 29. , а в апреле 1945 г. выяснилось, что начальники ПФЛ «недооценивают политического значения поступающих к ним запросов, жалоб и заявлений от контингента» [642] ГАРФ.Ф. Р-9408. Оп. 1. Д. 7. Л. 38. .

Более заметен интерес к «бывшим военнослужащим» со стороны армейских политорганов. В 1942 г., когда на фронте остро требовались людские пополнения, представители ГЛАВПУ РККА посетили Рязанский спецлагерь № 178 для изучения настроений проверяемых и Старобельский № 245 для чтения докладов на тему «Гитлеровская армия терпит поражения, гитлеровская армия будет разбита (итоги 9 месяцев войны)» [643] РГВА. Ф. 3/п. Оп. 4. Д. 36. Л. 47. . В дальнейшем, после перенесения с января 1943 г. проверки основной массы пленных и окруженцев на сборно-пересыльные пункты, интерес военных к спецлагерям сошел на нет.

После создания системы проверки в течение 1942 г. политработа в лагерях среди «спецконтингента» не выделялась особым идеологическим содержанием. Так, в Грязовецком спецлагере проводились беседы и лекции, набор тем которых сложно интерпретировать как специфичный для бывших в плену [644] РГВА. Ф. 3/п. Оп. 4. Д. 27. Л. 5, 9–17, 31–33, 79–82, 114–116об. . Много часов уделялось истории партии [645] «Ленин и Сталин вожди и организаторы РККА»; «Апрельские тезисы Ленина», «О дне 1 мая», «О дне Парижской коммуны», «героическая оборона Царицына». , особо внимательно, с проведением контрольных занятий, изучались доклады Сталина, его приказы к 7 ноября, 23 февраля и 1 мая. Как и в действующей армии, помимо интернациональной партийной линии проводилась и национально-патриотическая (доклады «Минин и Пожарский», «Кутузов и Суворов», «Мужественный образ наших великих предков»).

О текущих событиях информация черпалась из центральных и местных газет, крупные новости разбирались отдельно: «Разгром гитлеровских армий под Москвой», «Постановление ЦК и СНК об уборке и заготовке сельхозпродуктов в 1942 г.», «Об учреждении военных орденов имени Суворова, Кутузова, Александра Невского» и пр. Также проверяемых информировали о международном положении [646] «Кто такие «национал-социалисты», «Война на тихом океане», «Развал итало-германской коалиции», «Значение африканской кампании», «Партизанское движение в Югославии», «Положение в Индии», «Борьба народов Западной Европы против гитлеровских оккупантов». и внешней политике СССР: ноте наркома Молотова от 27 апреля 1942 г., решении Верховного совета СССР о ратификации договора между СССР и Англией и др. Другие лекции были актуальны для лагерных условий: «Борьба с носителями сыпняка», «Борьба с эпидемическими заболеваниями» и др.

Часть времени уделялось темам, связанным с военным делом: «Противовоздушная и противохимическая оборона», «Борьба с танками противника», «Дисциплина — залог победы в бою». Попытки проведения строевых занятий и боевой учебы с проверяемыми, судя по документам, предпринимались в начале 1942 г., однако были сорваны как отсутствием обуви и одежды, так и времени, которое уходило на обустройство лагеря и работы в подсобном хозяйстве. В дальнейшем, с приобретением ПФЛ чисто производственного характера, строевая подготовка могла проводиться только на бумаге [647] Иначе невозможно объяснить, каким образом в мае 1943 г. в условиях Рязанского спецлагеря № 178 были проведены, согласно плану, физическая, химическая, стрелковая, тактическая, политическая, строевая, санитарная, инженерная и артиллерийская (!) подготовки, занятия по штыковому бою, уставу внутренней службы, бронетанковому делу (!!), преодолению 50 метров штурмовой полосы, а также метанию гранаты на дальность и цель. См.: РГВА. Ф. 1/п. Оп. 9 в. Д. 60. Л. 256–260. . Как констатировал начальник политчасти Подлипкинского лагеря № 0303, «в условиях производственного спецлагеря проводить военное обучение не представляется возможным, так как люди работают на производстве не менее 11 часов в день и имеют не больше 2 выходных в месяц» [648] ЦГАМО. Ф. 4616. Оп. 1. Д. 18. Л. 13. .

В отчетах из Старобельского спецлагеря [649] РГВА. Ф. 3/п. Оп. 4. Д. 36. Л. 8–14, 38, 46–52. прямо указывался исходный материал для проведения лекций и политзанятий: брошюра Сталина «Три особенности Красной Армии», Ворошилова «Сталин и Красная Армия», статья Г.Ф. Александрова «Дух великого Ленина вдохновляет нас на отечественную войну», доклад А.С. Щербакова на торжественном траурном заседании посвященном 18-й годовщине со дня смерти В.И.Ленина и др. Названия части докладов также совпадают с изданными брошюрами и, видимо, состояли в их пересказе.

Если в лагере не было библиотеки, то политработникам приходилось пользоваться ближайшей городской или заводской. Наличие своей «читальни» было показателем успешности и поводом для гордости, даже если работала, как в спецлагере № 150, один час в день [650] РГВА. Ф. 1/п. Оп. 7а. Д. 2. Л. 195. . Имеющаяся в этом лагере литература делилась на политическую (903 книги), художественную (439), военную (242) и прочую (179) [651] РГВА. Ф. 3/п. Оп. 4. Д. 27. Л. 85. . В более крупном Подольском спецлагере № 174 имелось 2500 книг политической направленности, 400 художественных, а также 8.100 брошюр и прочей литературы [652] РГВА. Ф. 1/п. Оп. 2и. Д. 4. Л. 91. . В спецлагере № 258 к моменту его ликвидации в марте 1946 г. накопилось всего 100 книг, 255 брошюр, а также выделенные при подсчете отдельно 7 книг «Краткий курс истории ВКП(б)» и 8 «О Великой Отечественной войне» Сталина — по объему вся библиотека помещалась в один деревянный ящик [653] ГАРФ. Ф. Р-9414. Оп. 1. Д. 1249. Л. 35. .