Александр Козловский - Вокруг только лед

Двадцатого вечером мне в очередной раз померещилось, что трещины у борта судна зашевелились. Не поверил. Потом на моих глазах опала глыба льда, вздыбившаяся на границе двух полей, а на ее месте пробежала не учтенная раньше трещина. Сомнений быть не могло – массив начал «дышать». Поскольку над просторами моря Росса уже давно не проносились циклоны и по картам, принятым с ИСЗ, ничего подобного на подходе к нам не было, зашевелиться ледяная чешуя могла лишь за счет колебаний уровня, вызванных прохождением приливо-отливной волны. Луна, сиявшая где-то далеко от нас в просторах Космоса, решила помочь нам, да и по мере сокращения светлого времени при движении на юг она еще на раз помогала нам, ярким фонарем вместе с полярным сиянием освещая нам дороги.

Вздохнув облегченно, мы сползли с ледяного поля и по дороге, увиденной сверху, стали входить в зону разводий и двигаться преимущественно по ним. И хотя перемычки временами еще портили нам настроение, но 22 июля всего полтора градуса – около часа лета вертолета – отделяли ледокол от «Михаила Сомова». На таком расстоянии доставка топлива уже не представляла трудности, и нервозность последних дней, вызванная упрямством ледяных полей, их непроходимостью, стала спадать. Стали больше поглядывать на горизонт – кто первый с судна увидит огни «Сомова». Кстати, сомовцы впоследствии говорили, что мощные огни прожекторов ледокола давали во тьме ночи довольно яркое световое пятно и они видели наше приближение задолго до того, как мы появились из-за горизонта. Конечно, экипаж вертолета и все, кто были на его борту, рассмотрели скупые огни «Сомова» (экономили топливо) раньше других. Последние полеты памятны, наверное, всем. Ледокол, упершись лучами прожекторов в ледяные поля, отыскивал дорогу меж перемычек и торосов. Пятно света вокруг него постепенно терялось, гасло в ледяных полях. Луна сияла на небе, и блеклые полосы полярного сияния искрами вспыхивали на грядах торосов и заснеженных льдинах. Разводья и каналы между полей, покрытые темным молодым льдом, чернели бездонными провалами. Движение – дрейф или разворот отдельных ледяных полей разрывали эту непрочную ледяную корку.

В черноту ночи, остуженной сорокаградусным морозом, клубами тумана вырывалось тепло океана. Туман стелился над трещинами длинными полосами. В пределах видимости мозаика ледяных полей расчерчивалась этими завесами тумана, не поднимавшегося выше 50-100 м. Ледокол шел в этом парении, временами полностью скрываясь с наших глаз. Путь его напоминал сложную, замысловатую кривую. Предпочитая не терять времени на взлом льда в редких, но прочных перемычках, мы отыскивали ему дорогу в обход этих ледяных препятствий, и путь «Владивостока» на последних десятках миль напоминал слаломную трассу. Двадцать шестого июля после обеда суда увидели огни друг друга. На «Михаиле Сомове» не знали, что эти последние мили для нас окажутся далеко не самыми трудными. Широкий канал, тянувшийся с северо-востока, упирался в край льдины, пленившей судно. Хотя все последние дни, чтобы избежать клинения во льдах, ледокол продвигался только в условиях видимости, здесь, когда уже все было рядом, капитан Антохин не стал дожидаться рассвета. В 17 часов 30 минут по судовому времени «Владивосток» подошел к ледяному полю, в пяти кабельтовых от края которого среди невысоких сглаженных снегом торосов стоял «Михаил Сомов». Примеряясь, с какого края начать кромсать эту ледяную платформу, ледокол почти всю ее обошел по периметру. Примерились. Двигатели – на максимальный режим. И первый удар корпусом по краю поля. Кто-то догадался пустить секундомер. Вперед-назад, «елочкой» вдоль выбранного пути, нарезая трехметровый лед ломтями вдоль змеящихся трещин. Вот одна из них уперлась в борт «Сомова». Еще несколько ударов и ледяной фарш, остающийся в канале за ледоколом, почти достиг неподвижного только что судна. Последний удар. «Михаил Сомов» на плаву. 74°54’ ю. ш., 153°05’ з. д. – финишная точка 133-суточного дрейфа. Секундомер остановлен: 1 час 49 минут. Прямо скажем, ни мы, ни сомовцы, ни болевшие за нас дома и на работе такого темпа не ждали. Предложение сомовцев пришвартоваться не одобряется – ледокол пытается сохранить темп и, околов «Сомова», по тем же разводьям и каналам, что подошел сюда, устремляется на север. Скорее, подальше от рокового места дрейфа!

Конечно, потом, поднявшись на север на полтора градуса, суда сошлись в дружеских объятиях, и поговорить было о чем. Ледовый плен стал историей, а нас, владивостокцев, уже больше занимал обратный переход к Новой Зеландии. Безусловно, он был более комфортным хотя бы уже потому, что воду не экономили, как на пути к «Сомову», и сауна ледокола работала почти ежедневно. Правда, волны, плескавшиеся в бассейне, залитом морской водой, напоминали, что море хоть и бывает приятно, но нам снова предстоит переход через открытый океан. А с началом качки, во избежание ожогов и травм, увы, банное блаженство должно было кончиться.

– Все – завтра выходим на кромку, – тоскливо сказал, выныривая возле меня, техник вертолета. – Опять начнется: голова – ноги, ноги – голова, ни поесть, ни поспать, ни «пулю» расписать. И эти знаменитые «неистовые», когда нос на палубу не покажешь: сплошное месиво из ветра, дождя и волн и дурацкие альбатросы над головой. Нет, эта морская романтика не по мне. Чего доброго, утонешь. Хоть моя стихия воздух, но мне спокойнее всего, когда вокруг только лед.

Научно-популярное издание

Александр Михайлович Козловский

Вокруг только лед

Редактор М. Г. Тараканова. Оформление Н. А. Муравьевой. Художественный редактор Б. А. Денисовский. Технический редактор Л. М. Шишкова. Корректор Л. А. Сандлер.

ИБ № 1590

Сдано в набор 12.10.87. Подписано в печать 23.06.88. М-38189. Формат 84Х108 1/ 32. Бумага тип. № 2, офсетная. Гарнитура таймс. Печать высокая. Усл. печ. л. 5,88. Усл. кр.-отт. 6,41. Уч.-изд. л. 7,84. Тираж 101000 экз. Индекс ПЛ-94. Заказ № 3850. Цена 35 коп. Гидрометеоиздат. 199226. Ленинград, ул. Беринга, 38. Республиканская ордена «Знак Почета» типография имени П. Ф. Анохина Государственного комитета Карельской АССР по делам издательств, полиграфии и книжной торговли. 185630, Петрозаводск, ул. «Правды», 4.