Дальневосточные путешествия и приключения. Выпуск 11

Это, замечу, один из самых легкодоступных секретов леса, и вовсе не он открылся мне при падении с валежины. Но — терпение. К сожалению, кое для кого в лесу все настолько просто и ясно, что и маленького секрета перебежчика к березам они для себя не открыли. Эту иллюзорную простоту леса, эту мнимую бесхитростность природы, это неприятие всяких тайн и сложностей воспели даже некоторые поэты. Не верите? Тогда вот, наглядно:

Хотел этого или не хотел поэт М. Пляцковский, но, начиная со сказки, он разрушил все сказочное и таинственное. У него получилось, что истинная сказочность, истинные чудеса леса, в сущности, просты, их можно разъять алгеброй (даже не алгеброй, а арифметикой) примитивной гармонии и предельной ясности: под осиной — подосиновик...

Любопытно тут же процитировать и стихи другого поэта. У обоих совпали даже рифмы, но мысль разная, хотя сознательного, прямого спора с М. Пляцковским у В. Лившица нет. Скорее всего оба даже не знакомы со стихами друг друга, совпадение же в форме чисто случайное:

В. Лившиц увидел удивительное не в мнимой простоте, а в более сложных закономерностях, в некоем даже парадоксе. Но и подмеченное им — еще не высшая степень наблюдательности. Ибо, что касается подосиновика, то он вообще способен вести себя как самозванец. «Перебежки» к березам мы еще можем ему простить, но какой же, черт побери, он подосиновик, если порой растет и под хвойными деревьями! Вот тут-то мы и подходим к более тугому узлу противоречий древесно-грибного сожительства, к истинным тайнам, и сказкам леса.

Выше я писал, что природа однажды сама ткнула меня носом в одну из своих тайн. Это случилось в пихтаче, протянувшемся по одну сторону лесной дороги, уходящей от села Некрасовки в горы Малого Хехцира. Пихты поодиночке и небольшими группами встречаются там в разных местах, но чистых насаждений вблизи села мало. Вот только на одном участке вдоль дороги и тянется пихтарник. А по другую сторону — обычный лиственный лес с дубами и соснами. Там-то, в привычных местах, я и искал красноголовики, да маловато было их. Случайно сунулся под лапы пихт и, растянувшись на земле из-за «козней» буреломника, сделал поразившее меня открытие: подосиновик! Прилежные поиски показали: их там довольно много. То, что в пихтовом лесу влажнее и прохладнее, чем в лиственном, не проясняло ничего: ведь там обосновался «питомец осины».

В тот день я корил себя за плохую память, за леность и консерватизм. Читал же где-то в свое время о возможности найти «красненькие» в хвойном лесу, но мало искал; мало проверял и успокоился, ни разу не наткнувшись на осиновики в сосняках. Стоп-стоп! Почему только в сосняках? А писалось ли что о пихте? Что-то не припомнится.

Полез за справками. Да, чаще всего в самом деле упоминаются сосны, иногда елки, но обычно говорится обобщенно: в хвойных лесах. Вот в «Юном натуралисте»: кроме осинников — в березняках и среди сосен. Вырезка из «Сельской жизни»: «а также в березово-сосновых лесах». «Лесной календарь» на 1967 год: «как в лиственных, так и в хвойных лесах, под осинами, березами, среди елей и сосен...» А вот как у М. Пришвина: «В осиннике до того теснит осинка осинку, что даже и подосиновик норовит найти себе елочку и под ней устроиться посвободней. Вот почему, если гриб зовется подосиновиком, то это вовсе не значит, что каждый подосиновик живет под осиной... Сплошь да рядом бывает, что подосиновик таится под елками...»

А что говорят по этому поводу специалисты? В сводках микологов Кубани как два самостоятельных вида упоминаются подосиновик красный и желто-бурый, оба растут в «осиновых и других лесах с примесью осины». Они же фигурируют в литературе о грибах Казахстана (но не как виды, а как формы), местообитания одного из них — осиновые леса, другого — «разные леса с осиновым древостоем». Упомянут также белый подосиновик, живущий «в смешанных лесах, в которых растут береза, сосна, осина...»

Итак, пихта прямо нигде не называется, понятия же «смешанный лес» или «хвойный лес» недостаточно конкретны. Однако для меня уже ясно, что и под сенью пихты этот гриб вполне может процветать. Конечно, я не могу клятвенно утверждать, что в том «моем» пихтарнике не было хотя бы в единичных примесях осин или берез (ни одна из них не попала в поле зрения во время сбора грибов), но если и были, то что это меняет? По-видимому, подосиновик способен образовывать микоризу непосредственно с деревьями хвойных пород, хотя этот вопрос микологами и не изучен еще.

Много раз за грибной сезон радует подосиновик сборщика. Радует хорошим урожаем и случайными находками в межсезонье. Радует своей ядреностью. Какая плотная ножка, какая твердая и упругая, чуть-чуть бархатистая шляпка! Своеобразный идеал «пищевой упругости», его консистенция — «самое то». Есть грибы очень плотные, есть и мягкие, есть студенистые и почти жидкие. Есть и хрящеватые, как груздь, — эти по-особому хрустят под ножом. Шляпку взрослого, но не перестоялого подосиновика приятно нарезать на тонкие ломтики. Какие ровненькие пласты отваливаются и весомо шлепаются о крышку стола! Да и сам нож сочно и бодро постукивает по дереву — приятный сердцу звук. Есть что-то общее с развалом короткой сухой чурочки на равномерные пластины-щепы: если верен глаз и рука хорошо натренирована, каждый легкий, без особых усилий удар топора отделяет ровнехонькие дощечки. Так и тут: шмяк, шмяк, шмяк, растет горка пластов...

Потом, уже высушенные для зимы, почернелые, звонкие, они будут радовать шуршанием нитяных снизок, легким стуком друг о друга, когда начнешь перебирать их. Или так: «А по ночам в оконной раме печальный стук сухих грибов (И. Шкляревский)». Да, есть что-то грустное в этом звуке, напоминающем о быстролетных днях лета и осени, но — «печаль моя светла!» Ее осветляют, облагораживают приятные воспоминания и ожидание нового сезона с новыми находками. Может, подфартит найти необыкновенный гриб-великан. У природы нет особых избранников, и всем нам понемногу везет — не вчера, так сегодня, не сегодня, так завтра. Хабаровчанина Ф. Островского миг счастливой удачи посетил в 1969 году. Он делился тогда радостью с читателями «Тихоокеанской звезды». «Обходя куст орешника, я увидел что-то оранжевое, похожее на берет. Это был гриб-великан. Я долго любовался редкостным экземпляром подосиновика, не решаясь поднести ножик к его толстой серо-коричневой ножке... Вернувшись в город, взвесил гриб-великан. Вот его данные: шляпка в диаметре — 27 сантиметров, по окружности — 85 сантиметров, высота — 21 сантиметр, ножка у основания— 6 сантиметров, вес — 860 граммов». Близкие к этим данные приводит по крупному подосиновику Г. Пермяков в своей книге «Тигровый камень» (1974): вес 900 граммов, ширина ножки у основания 7 сантиметров, высота гриба 22 сантиметра, диаметр шляпки 28 сантиметров.