Дальневосточные путешествия и приключения. Выпуск 11

А разве менее интересно найти большую семью сросшихся в основании подосиновиков? Вот снимок из «Тихоокеанской звезды» от 11 октября 1968 года: тринадцать грибов на одном корню. Это еще, однако, не рекорд. «Правда» 3 октября 1973 года сообщила о находке «огромного оранжевого букета из подосиновиков. Двадцать восемь сильных грибов выросли из одного корня. Потянуло это семейство семь килограммов».

Разумеется, не все рекорды фиксируются, и предельных величин грибов мы, может быть, еще не знаем. И у вас, читатели, есть все шансы отличиться. Знаете, где надо искать самые крупные подосиновики? Так и быть, скажу, не жалко: там, где вообще... грибов мало. Это не шутка. Давно подмечено: гриб-гигант — это обычно одинокий рослый крепыш, не имеющий младших братцев, да и соседей из других грибниц тоже. Как правило, вырастает он в стороне от грибообильных троп: то на каком-нибудь бугре среди лесного, болотца или марешки, то почти за пределами леса, на закрайке, а то и на бесплодном пустыре между двумя лесными массивами с чахлой растительностью и всяким хламом. С одной стороны, на таких перепутьях часто бывает нарушен почвенный покров, что стимулирует развитие грибниц, задавленных густым плотным дерном. А с другой стороны, на неудобные для произрастания мицелия земли тоже ведь попадают споры грибов. Может случиться, что среди неудоби найдется-таки один уголок (какое-нибудь возвышение на переувлажненной низине), способный прокормить молодую грибницу. Конкурентов рядом нет, вот она, сытая, и наливает силой плодовое тело. Замечено: молодые грибницы дают немного грибов, иногда нити их мицелия завязывают всего один узелок, разбухающий постепенно до огромных размеров. Итак, если хотите найти рекордный подосиновик, то идите... в негрибные, отшибистые места.

Вас не устраивает риск приплестись с пустой корзиной и обидно гудящими ногами? Что ж, тогда вам лучше побить коллег суммарной массой собранного — тяжестью огромной корзины, дополненной авоськами, мешочком из майки да сверх того оттопыренными карманами. Это уже проще, надо только найти нетронутое другими грибовище, обойденное всеми богатое месторождение. Ручаюсь, такое рано или поздно произойдет с вами, вот только... к встрече-то с грибами вы скорее всего не будете готовы. Вы не будете знать, куда их девать, и, может быть, напишете в газету или журнал нечто подобное вот этим строкам трех туристов в бюллетене военно-спортивного охотничьего общества «Охотник» (издательство «Красной звезды», 1970, № 2): «Поражаемся изобилию грибов. Под каждым кустом большое семейство подосиновиков. И вот уже целая гора грибов пугает дежурных. Вооружаемся ножами. Самым трудным оказалось съесть эти грибы. Грибы на первое, грибы на второе, на третье... тоже грибы».

Не следует думать, что все это возможно лишь там, «где нас нет». Жители селений по берегам таежной Умальты (Верхнебуреинский район) живут «там, где они есть», а подосиновиков у них, если верить писателю-краеведу Г. Г. Пермякову, видимо-невидимо. Я позволю себе почти полностью привести это соблазнительное описание. Да и то: скажешь ли лучше о таком сказочном изобилии? Я просто боюсь пропустить какую-либо важную деталь. Итак, «расширьте глаза, поднимите бровь»:

«Никогда не забыть леса на реке Умальте! И не забыть его из-за сказочного обилия грибов. Они растут всюду: в траве, среди цветов, вдоль реки, у подножий деревьев. Грибов так много, что быстро теряется чувство реальности. «Ужель это правда? Уж не тридевятое ли здесь царство?» Местами грибы вытесняют все на земле и в глазах рябит от плоских розовато-желтых шляпок величиной с блюдце, с тарелку и больше. Все грибы одной формы, одного цвета. Шляпка их чуть выпукла и слегка масляниста, нижняя часть — цвета нежно-белого крема.

Вдоль леса на реке Умальте можно идти долгими часами, и будет все тот же сквозной свет, косые лучи, дымящиеся в тумане, и грибы, грибы, грибы... Они растут здесь сплошными кольцами, кругами, тянутся нескончаемым полем, словно кто-то рассыпал их щедрыми пригоршнями.

Грибов здесь столько, сколько капель в реке, сколько игл на кедре. И лишь редкие ели-колоссы отвлекают глаз от необычной картины. Если в августе зайти к кому-либо из местных жителей, вам принесут на обед огромную — с колесо — сковородку грибов, шипящих в сливочном масле».

Автор писал это еще в 1959 году. Снова об умальтинском феномене он рассказал через полтора десятка лет. Второе описание лаконичнее первого, в нем меньше поэтически восторженных сравнений, но главная мысль четко выражена и там и тут: «Геологи, лесные таксаторы, охотники и туристы, знающие низовья Амура, отроги Сихотэ-Алиня, Хингана и Джугджура, изучившие Приморье, берега Японского моря и Забайкалье, говорят, что нигде не встречали такого множества крупных съедобных грибов, как на Умальте...»

В обеих публикациях при описании древесного сообщества упомянуты лиственницы, березы, в примеси — ель, насаждения — паркового типа. Стало быть, речь тут идет все о том же «хвойном подосиновике» — таинственном грибе, чья жизнь совсем еще не изучена.

А вскоре я узнал о еще более непонятном поведении этого гриба. Хабаровский географ В. И. Готванский в одном из своих очерков упомянул о находках красноголовиков в чистом ивняке, точнее — в чозеннике. Чозения — это тоже ива, только особый, специфичный вид, древнейший по происхождению (реликт третичного периода). В. И. Готванский и его товарищи наткнулись на подосиновики в долине реки Керби. В том районе много пихт и лиственниц, есть каменные березы, и я спросил Вениамина Ивановича, не росли ли вместе с чозениями и эти деревья.

— Нет, мы проходили там по самому дну долины, где росли только ивы, чозении. Лиственницы же росли по бортам долины.

— Но все-таки, сколько метров было до ближайших хвойных деревьев или до каменных берез?

— Ну, метров пять, не меньше.

— Однако корни листвянок вполне могли протянуться на такое расстояние. А

— Да, но там это было исключено. Борт долины представлял собой крутой склон, у подножия его протекал ручей, а уже за ним тянулись заросли чозений. Кроме того, подосиновики росли не только с края ивняка, но и в его глубине. Нет, никаких корней лиственниц, пихт или каменных берез там не могло, быть. Сам чозениевый островок постоянно заливался водой, и в тот раз на нем тоже были следы недавнего разлива. Может быть, вода и принесла туда куски мицелия или споры?

— Конечно, такое могло быть, но это ничего не разъясняет. Ведь считается, что подосиновик может образовать микоризу только с осинами, березами, да еще некоторые микологи подозревают его в сожительстве с хвойными деревьями. А тут выходит, что он может прекрасно ужиться и с чозенией. Или... Или этот гриб в определенных условиях может вести себя как почвенный сапрофит?