Валерий Шамбаров - По следам Штирлица и Мюллера

Отдел дешифровки абвера постепенно разбирал радиограммы, записанные ранее — до того, как немцы получили шифр. Надеялись выйти на след агентов по содержанию переданной информации. А 16 июля 1942 г. вдруг прочли старый приказ «Кенту» съездить в Берлин для налаживания связи. Там были даны три адреса агентов из организации Шульце-Бойзена! За этими адресами и их обитателями сразу установили слежку. Причем было даже удивительно, как же гестапо раньше не взяло на заметку группу молодых аристократов и интеллигентов!

Как уже отмечалось, они были убежденными коммунистами, но отвратительными конспираторами. Передавали друг другу сведения и назначали встречи открытым текстом по телефону, незашифрованными письмами по почте. Ко всему прочему, сочли нужным заниматься еще и коммунистической агитацией — для разведчиков это было вопиющим «проколом». Был случай, когда Шульце-Бойзен посреди улицы выхватил пистолет и угрожал расстрелом одному из подчиненных, если он не выполнит пропагандистское задание на каком-то заводе.

В поле зрения гестапо попали все руководители группы. Шульце-Бойзен («Коро»), его жена Либертас, советник министерства экономики Харнак («Вольф») с супругой Милдред, полковник Беккер, секретарь МИДа фон Шелиа, пять офицеров из главного штаба Люфтваффе, графиня Эрика фон Брокдорф из министерства труда… Слежка и прослушивание телефонов выявляли все новых членов организации. Для оперативной работы по данному делу Мюллер добился создания особого подразделения, зондеркоманды «Роте капелле». Возглавил ее Карл Гиринг, заместителем у него стал Вилли Берг. Оба они были доверенными людьми Мюллера, оба знали русских (Берг посещал Москву в свите Риббентропа в 1939 г.). Зондеркоманда как подразделение особой важности и секретности напрямую подчинялась начальнику гестапо. Вскоре под наблюдением «Роте капелле» числилось уже 60 человек.

А Гитлер торопил покончить с гнездом руской разведки. Ведь немцы не знали, что радиограммы из Берлина не доходят до Москвы. На фронте разворачивалось наступление на Сталинград, битва за Кавказ, фюрер настаивал — утечку информации пресечь немедленно. В конце августа была проведена первая волна арестов. Но некоторых членов группы Мюллер преднамеренно оставил на свободе. Гестапо наблюдало, как они «замечутся», кого будут предупреждать, с кем консультироваться. А арестованных подвергли усиленным допросам и пыткам. Одни держались стойко, другие не выдержали. После этого прокатилась вторая волна — всего было захвачено 117 человек.

Берлинских разведчиков Мюллер предлагал тоже включить в радиоигру. Но Гиммлер и Канарис возражали, что использовать фанатичных коммунистов опасно и бесперспективно. А решающее слово сказал Гитлер. Он однозначно решил, что все члены германской организации являются предателями. Никаких игр с ними вести нельзя, они должны быть казнены. В государственной измене было обвинено 75 человек. Имперский военный трибунал приговорил к смерти 50 из них.

Причем фюрер требовал всех повесить. Хотя виселицы в Берлине не было. В Германии приговоренным рубили головы на гильотине. Однако Гитлер, когда его пробовали поправить, вспылил. Он считал себя знатоком истории, а в Средние века обезглавливание было «почетной», дворянской казнью. По мнению фюрера, изменники были недостойны такой смерти, и он начертал резолюцию: «Повесить, как скот!» Ее и постарались исполнить.

На скотобойне были взяты мясницкие крюки для туш, их цепляли за верхнюю перекладину гильотины. На шею жертвы накидывали петлю из тонкой проволоки, перекидывали через крюк и подтягивали вверх. Смерть получалась очень мучительной, петля врезалась в горло постепенно, удушаемые долго бились в агонии, цепляя пол пальцами ног. Но Гитлер остался доволен. С тех пор повешение на крюке вошло в обиход как особо позорная казнь, для изменников. Для Милдред Харнак, Эльфриды Пауль, графини Брокдорф и других женщин трибунал сперва сделал снисхождение, приговорил их к тюремному заключению. Однако фюрер не утвердил приговор. Назначил новое судебное разбирательство, и они тоже были казнены.

Но заседания трибунала и казни происходили уже позже, в конце 1942–1943 г. А операция против «Красной капеллы» тем временем продолжалась. Ликвидация берлинской организации очень подняла престиж Мюллера. Он этим пользовался. Начал оттеснять другие спецслужбы и от расследования, и от радиоигры. Что ж, он утер нос выскочкам-интеллигентам, считавшим его «мелким полицейским», недостойным заниматься тонким делом разведки.

В Берлине еще продолжались допросы и аресты, а он перебросил часть своей зондеркоманды «Роте капелле» в оккупированные страны. Решил еще разок «копнуть» Бельгию и Голландию. Как раз в это время местные службы гестапо сумели разгромить структуры бельгийского сопротивления. Гиринг, Берг и их сотрудники подключились к расследованию. Связи Треппера с местными коммунистами были уже оборваны, но ведь раньше они существовали. Одного из арестованных бельгийцев удалось перевербовать, прежде он знал «Жильбера»-Треппера. Сообщил, что его видели в Париже, составил описание внешности. Тогда-то и вспомнили человека, которого засада упустила из дома Макарова, — сопоставили, и портрет уточнился. От белигийцев узнали и приметы «Кента» — Сукулова.

В Брюсселе в руки гестапо попал также курьер Нигги, раньше он поддерживал связь с агентами в Швейцарии — с Рашель Дубендорфер («Сиси») и Анной Мюллер, входившими в группу Радо. А через французского агента СД Ива Рамо («Аспирант») получили сведения о самом Радо. В августе 1942 г. зондеркоманда «Роте капелле» направила в Швейцарию своих сотрудников Германа Ханслера и Ганса Петерса. Начали следить за советскими агентами и вышли на Маргариту Болли («Роза»). Она была молоденькой, Петерс познакомился с ней, представившись эмигрантом-коммунистом, и завязался бурный роман. «Роза» оказалась одним из трех радистов «Красной тройки», но от Радо она свою любовную связь утаила.

Хотя в Швейцарии люди Мюллера только наблюдали за агентами противника и копили сведения. Это было нейтральное государство, и вдобавок, шеф гестапо вышел за пределы своих полномочий. Нейтральные и союзные страны в компетенцию гестапо не входили, это была «епархия» Шелленберга. Он тоже развернул работу против «Красной тройки» — даже не зная об успехах Мюллера. «Филиалом» внешней СД в Швейцарии являлось так называемое бюро «Ф». Оно по своим каналам нащупало некоторые нити, которые могли вести к советской разведке. Наметило круг подозреваемых. А Шелленберг решил действовать через начальника швейцарской разведки и контрразведки полковника Роже Массона. В августе-сентябре прошли две их конфиденциальные встречи. До поры до времени Шелленберг не делился со швейцарским коллегой сведениями о советских передатчиках, просто закидывал удочки о «дружеском сотрудничестве».