Гарольд Дойч - Заговор против Гитлера. Деятельность Сопротивления в Германии. 1939-1944

Генерал Госсбах, известный своей честностью и прямотой, относился к Канарису с огромным уважением, граничащим с преклонением и почитанием. С каждым, кому он доверял, Канарис был искренен и откровенен, для таких людей данного им слова было вполне достаточно – он всегда его сдерживал. С другой стороны, ему доставляло удовольствие обманывать тех, кого он считал проходимцами или того хуже; здесь его актерские таланты время от времени прорывались наружу, и он заставлял таких людей буквально выглядеть дураками. Главной мишенью его язвительного юмора, припасенного для негодяев, был Адольф Гитлер [31].

Порой ироничность его ума проявлялась, конечно, в более мягких формах и в отношении тех, кто его окружал повседневно. Нервный и чувствительный, он имел естественную склонность к перепадам настроения. Если он был чем–то раздражен или раздосадован, что с ним часто случалось, он мог наговорить много лишнего, ранящего окружающих либо начать поддразнивать их, причем зачастую весьма неумно, если не сказать глупо. Однако он искренне сожалел и раскаивался, если кто–то всерьез обижался. Секретарь одного из его близких коллег по работе нашла способ решения этой проблемы. Когда Канарис входил в кабинет, явно находясь не в духе, она тут же начинала кашлять, делая вид, что сильно простужена. Канарис, страшно боявшийся болезнетворных микробов и бактерий, тут же уходил и возвращался лишь тогда, когда «простуда» у секретаря, по его мнению, должна была уже пройти.

Длительное противостояние Вильгельма Канариса Третьему рейху объяснялось, с его стороны, отнюдь не политическими причинами. У него не было какой–либо четкой политической платформы, и из всех боровшихся с нацизмом он менее всего имел представление о том, что делать после того, как Гитлер будет свергнут. Его глубинное неприятие «нацистской чумы» носило морально–этический характер. Он презирал грубость и жестокость нацистов, их пренебрежение существующими законами и общепризнанными моральными принципами и в особенности осуждал их преступления против человечности. Выше уже говорилось о его отношении к физическому насилию. Одного вида дымящихся развалин Варшавы, а позднее Белграда было достаточно, чтобы он вернулся в Берлин совершенно больным и разбитым. Будучи человеком, который не в состоянии причинить кому–либо физическую боль, он категорически осуждал зверства и садистские выходки со стороны СС.

Поэтому спасение людей, попавших в лапы СС и СД, было для Канариса моральным императивом и долгом совести. В истории Третьего рейха не было другого человека, который столь же активно, как Канарис, препятствовал нацистским преступникам творить их ужасные дела. Один из тех, кто хорошо был знаком с этой стороной деятельности Канариса, подсчитал, что во время своих постоянных поездок по Германии и за рубеж руководитель абвера четверть своего времени уделял чисто профессиональным обязанностям, четверть – вопросам, связанным с деятельностью оппозиции, и половину – людям, попавшим в трудное положение и нуждавшимся в помощи. Прибыв в то или иное место, являвшееся одним из опорных пунктов оппозиции, Канарис привозил с собой целый список людей, которым нужно было помочь, а уже на месте его ожидал еще один аналогичный список. Если ему приходилось помогать женщине, он обычно ворчал, что этим «раскрашенным куклам» все время что–то от него надо и им нет никакого дела до того, насколько он занят. Однако всякий раз, когда он уезжал, он забирал с собой кипу бумаг, заметок и писем, связанных с просьбами, и скоро многие могли увидеть, как их просьбы постепенно выполняются. Причем для Канариса не имело никакого значения, какое положение в обществе занимали те, кто нуждался в помощи, и был ли он знаком с ними лично. Он помогал всем, причем отблагодарить его было совершенно невозможно. «Мне ничего об этом не известно», – говорил он всякий раз, хотя помощь могла быть оказана только лишь благодаря его участию и было совершенно очевидно, что сделал это именно он, а не кто–либо другой.

Он помогал не только отдельным людям, но и организациям, деятельность которых заключалась в совершении актов милосердия. Так, он предоставил средства из валютных фондов абвера Всемирному совету церквей, штаб–квартира которого находилась в Женеве.

Кажется поразительным, что такой человек смог стать руководителем разведки и оставаться им в течение почти восьми лет в государстве, управляемом Гитлером и его подельниками–убийцами, в государстве, в котором официальными надзирателями за существовавшими порядками были Генрих Гиммлер и Рейнхард Гейндрих. Здесь уместно рассмотреть процесс становления, который прошла военная разведка – абвер, и роль, которую сыграл в нем Канарис.

Версальский договор запретил рейхсверу многое из того, что необходимо современной армии, в том числе и иметь военную разведку. Для того чтобы обойти этот запрет, военное министерство решило создать небольшую группу разведки в составе военно–морских сил, которая финансировалась из бюджета флота и которую возглавлял морской офицер. Эта конструкция оказалась столь устойчивой и так прижилась, что просуществовала до начала 1944 года. До середины 30–х годов абвер возглавлял капитан Конрад Патциг; и тогда объем проводимых разведывательных операций был довольно скромным. Сегодня можно лишь предполагать, почему при назначении нового руководителя разведки выбор пал на Канариса, но некоторые мотивы этого решения кажутся достаточно очевидными. За годы службы офицером военно–морских сил он получил единодушную положительную оценку командования, что было случаем весьма редким, если не сказать уникальным. Документы из его личного дела, к счастью, не были уничтожены со множеством других в конце Второй мировой войны, и они убедительно об этом свидетельствуют. В течение многих лет командование единодушно подчеркивало и высоко оценивало его надежность, прилежание и исполнительность, серьезность, тактичность, хорошие манеры, внимательность и предупредительность. Нет нигде и намека на неподготовленность, непрофессионализм и некомпетентность, в чем позднее пытались обвинять Канариса его критики, говоря о его работе руководителя военной разведки. Особый интерес вызывает его постоянное стремление к самообразованию: он все время старался расширить свой кругозор и совершенствовать знание иностранных языков [32].

Что касается его профессиональных качеств, то в отзывах о нем отмечались проницательность и ясность суждений, быстрота оценки ситуации и принятия решения, прекрасная память, умение налаживать контакт как с начальством, так и вообще с людьми, а также прекрасные лидерские качества. О нем также говорили как о человеке отзывчивом и сердечном, всегда готовом помочь товарищу, способном дать искренний и полезный совет и при этом скромном и непритязательном.