Захар Прилепин - Всё, что должно разрешиться. Хроника почти бесконечной войны: 2013-2021 [litres]

В марте началась посевная и запустили на шахте «Холодная балка» новую угольную лаву.

Всё бы хорошо, но война продолжилась дальше.

Армии в ежедневном режиме продолжили убивать друг друга – просто чтобы не забывать, как это делается.

В череде этих смертей была стремительно забыта гибель Виктора Алексеевича Давыдова – политика и спортсмена, красивого парня 1981 года рождения.

20 марта 2015 года Виктор Алексеевич Давыдов выехал под запрещающий знак на лёд озера Байкал за рулём микроавтобуса «Фольксваген». В салоне находилось шесть пассажиров. Когда машина начала уходить под воду, все шестеро успели выбраться – и только водитель выбраться не смог.

На самом деле погибшего звали Виктор Викторович Янукович, он был сыном президента Украины Виктора Януковича, год назад собравшего вещи и оставившего свою страну в полном раздоре.

Что известно о погибшем?

Депутатствовал три созыва подряд от «Партии регионов». Выступал за государственный протекционизм украинского языка – выдвинул три законопроекта по этому поводу; но своим для замайданных украинцев всё равно не стал.

Занимался автокроссом, кольцевыми гонками, вейкбордом (разновидностью сёрфинга), стендовой стрельбой. Выиграл самую трудную внедорожную гонку Украины, был мастером спорта в категории «Автоспорт».

После смерти его знакомые подтвердили, что кататься по мартовскому льду, миновав запрещающие знаки, – вполне в духе Януковича-младшего.

Смелый был парень, похоже.

Януковича похоронили на Братском военно-мемориальном кладбище в Севастополе, среди героев Крымской войны 1853–1856 годов. Мужики подвинулись, им не жалко.

Русский человек щедр: хочешь лечь рядом – ложись.

При всей жалости к погибшему – а что, сильный, видный мужик, жгучий брюнет, маленький ребёнок у него остался, жена, наверняка, красавица, – тем не менее неизбежно задаёшься одними и теми же вопросами.

Как так может выйти, что эти люди – вся их порода – оставляет власть, и едет кататься на Байкал, когда оставленную ими страну колотит и трясёт? Когда люди идут в атаку на пулемёты и горят города?

Ну, сбежал старший Янукович в Россию и где-то спрятался там – явился б вместо него младший.

Сказал бы: я, как молодой князь, как депутат и патриот, как представитель «Партии регионов», как украинец, как русский, как ваш брат, сват и отец, – я беру на себя ответственность, я буду стоять рядом с вами плечом к плечу, простите нас, простите за батю, простите за всю нашу позорную партию, я всё исправлю.

Рассказывают же про утонувшего в ледяной воде Януковича, что он никакой работы не боялся: в машину на морозе лез и чинил своими княжескими руками, а если застревала – выталкивал вместе со всеми.

Ну так вытолкал бы из колеи мать Украину – или, ещё лучше, мать Новороссию.

У него же источники дохода, активы и пассивы оставались, наверняка, в огромном количестве! Можно было купить бронепоезд, поехать на нём в любую сторону.

Пишут, что Виктор Викторович имел собственный автопарк – целую коллекцию. Так перегнал бы этот автопарк в Донецк, передал бы «Оплоту Донбасса», а? «Катайтесь пацаны на здоровье, вам пригодится. Готов стать рядовым рулевым!»

Почему он вместо этого под чужой фамилией оказался на Байкале, объясните кто-нибудь.

Почему у людей, управлявших самой большой страной в Европе, оказался столь ничтожно мал инстинкт власти? У этого высоченного небритого брюнета, похожего на всех голливудских героев сразу, у этого мастера спорта, стрелка и бильярдиста с безупречной реакцией, гонщика, умеющего мчать на бешеных скоростях, в трезвом, пьяном, любом виде, – отчего его личный инстинкт власти еле мигал зрачком, как умерший аккумулятор?

Если ты так не боишься смерти – найди её в том месте, где она стоит того!

Из тех донецких, кто был с Захарченко в Мариинском парке, на Антимайдане, – умерли – все. Поголовно! Включая их командира.

…Но никого из них не похоронят среди героев Крымской войны.

На Донбассе встречал множество ополченцев с невозможными, головокружительными биографиями, но случай Теймураза – исключительный даже на этом фоне.

Мы познакомились, когда он, не без моей помощи, получал гражданство Донецкой народной республики.

Высокий, красивый библейской красотой мужчина. Широко расставленные глаза, спокойный, внимательный, сдержанный. 37 лет.

Я спросил у него, как лучше: на «вы» или на «ты». Он говорит: «Как вам удобно». Имея дурную привычку тыкать всем подряд, я тут же перешёл на «ты», но в процессе разговора случилось что-то странное: спустя минут десять я понял, что могу с ним только на «вы» разговаривать.

Он вёл себя с безупречной корректностью, был доброжелателен и спокоен; но что-то было такое в нём…

Возникло ощущение, будто я разговариваю с аристократом – князем, к примеру; и посему место своё мне надо знать.

Или, быть может, монахом.

Или монахом из князей; как-то так.

Теймураз родился и вырос в Грузии, в Тбилиси.

Скрывать не стану: у меня есть особенное любопытство к представителям другим этносов, воспринявших войну на Донбассе как свою, личную.

На первом этапе войны даже визуально было заметно серьёзное количество выходцев с Кавказа: в основном осетины и чеченцы. Чуть позже подтянулись сербы. Были ребята из Казахстана, встречал таджика, якута, приезжали из Франции, немец был – погиб; в созданном мной батальоне служили чехи, итальянцы; но вот Грузия… с Грузией, сами понимаете, отношения не простые.

Захарченко говорил мне как-то, что с той стороны стоит целое грузинское подразделение, его несколько раз пытались взять в окружение – но их особенно берегут, и сразу отводят с позиций.

А тут вот что: передо мною колоритный выходец из солнечной Грузии. Поэтому я сразу спросил:

– Вы кто по национальности?

– Я грузин.

– Чистокровный? – не унимался я.

– Да. Грузинов не бывает наполовину, – мягко улыбнувшись, сказал Теймураз.

– И бывших, – сдержанно посмеялся и я.

В 1995 году Теймураз вместе с матерью переехал в Луганск (с восьми месяцев он рос без отца – родители развелись), но гражданство у него так и осталось грузинское.

– Трудно было в Грузии тогда, в девяностые?

– Было очень трудно, длился переходный период. Появилась местная валюта: просто купоны обыкновенные. На них ничего нельзя было купить; если продавали, то по сумасшедшему курсу. Всё шло на российские рубли. Их достать было невозможно. Бюджетникам никто не платил зарплаты в рублях. Поэтому народ просто всё продавал. Грузины ведь жили зажиточно в своё время. У нас в семье были всякие сервизы, люстры и прочее, и прочее. Это всё копилось годами: считалось, что вот я женюсь, у меня будет сервиз, у меня будет люстра. Сейчас это выглядит смешно, но тогда в это верили, и накопленное переходило из поколения в поколение. И мы начали сдавать все эти вещи, на вырученное покупали хлеб, картошку. Про мясо вообще не было и речи. Газ, свет, вода – со всем были проблемы. Мы жили возле большой лесополосы. В детстве в этом лесу мы бегали: физкультура, прогулки – красиво там. А потом мы ходили туда и собирали щепки, чтобы на буржуйках варить еду. Это было в самом Тбилиси. В квартире буржуйку не поставить. Мы ставили в подъезде. И вот 2–3 этажа собиралось – чтобы дрова экономить – готовили большую кастрюлю на всех. То есть просто стояла кастрюля в подъезде: возвращался кто-то домой, подходил, насыпал себе еды, она же постоянно подогревалась, шёл домой кушать. Такое время было.