Михаил Дегтярь - Репортер

Ты понял? Меня любит и меня же порануть собирается. Что ты хочешь, Юрок, бабы – это ж такая нация!.. Меня смех берет.

– Ах, – говорю, – падлючье творение! Вот ты чего замыслила! У-у, гуммозница, поносница, дристополетница!!! Бежи в кандей, спасай свою дешевую жизнь! Сейчас я тебя обработаю начисто!

Она от меня как рванет. Я за ней. Она бежит и ревет – та еще комедия! Пригнал ее в пердильник, запер в одиночку:

– Посиди, – говорю, – девка, охолонись!

И пошел к себе. Снял тапочки, лег, а спать неохота. Я лежу и думаю: все-таки она в меня здорово врюхалась, раз выкидывает такие коники… С кем я вращался до этих пор? Твари, двустволки, продажная любовь! Разве они способны на сильное чувство? Сколько ж так можно жить – менять харево на варево? Может, я теряю свой золотой шанс?

Утром встаю, топаю в ШИЗО. Набрал с собой бациллы, сладкого дела, мандрабеляшки, сую ей в кормушку:

– На, принимай передачку!

Она на меня шары выкатила, а у самой от слез на щеках грязные полоски. Засмеялся я:

– Эх ты, богиня джунглей! Иди умойся, я тебе полотенце с пацаном пришлю.

А сам пошел в санчасть.

Я всегда знал, с кем кусь-кусь, а с кем вась-вась: с ходу дотолковался, и в тот же день Вику суют в этап на сангородок. Надо было убрать ее с ОЛПа, пока не завели дела.

Вика кричит:

– Шурик, я твоя навеки. Жди меня.

Она уехала, а я, Юрок, – ты поверишь? – совсем охуел. Всю дорогу мысли про нее. Думаю, может, она, сучка, там подвернула кому-нибудь?..

Умер Валерий Семенович Фрид в 1998 году. Помню панихиду в Доме кино и рыдающего Юлия Гусмана…

Ну а в 1981 году Дунский и Фрид еще живы. Они часто приезжают в Баку, инспектируют работу Юлия Гусмана. Ведь есть в фильме подводные камни: он весь построен на японском боевом искусстве – карате. Вид спорта скандальный для тех лет.

Для того, чтобы как следует разобраться в этой борьбе, Юлику пришлось создать Федерацию карате Азербайджана.

История развития этого вида спорта в Советском Союзе очень занимательна.

Работа над фильмом началась в 1980-м, через два года после того, как карате было признано официально. Но разрешены были только так называемые «официальные» секции, утвержденные Спорткомитетом СССР. Все остальные признавались подпольными. В 1981 году в целях ликвидации таких подпольных секций карате были введены статьи в Административный и Уголовный кодексы РСФСР и союзных республик. Эти статьи предусматривали ответственность за «нарушение правил обучения спортивному карате» и за «самовольное обучение карате». В 1983 году карате было окончательно запрещено и стало на территории всего СССР подпольным.

Вот при таком отношении к этому боевому искусству Юлий Гусман начал создавать Федерацию карате Азербайджана.

Сам он стал заместителем председателя федерации, поскольку председателем мог быть только азербайджанец. Была такая игра во всех республиках – первый человек должен быть коренной национальности, второй – русский (или еврей, в виде исключения).

Меня назначили ответственным секретарем федерации.

Так на наших глазах азербайджанское карате было легализовано.

Чтобы самому разобраться в этом восточном единоборстве, Юлик придумал секцию карате только для своих друзей. Три раза в неделю мы собирались приятной компанией в репетиционном зале Азербайджанского театра музыкальной комедии, в котором Гусман был художественным руководителем. Здесь, ведомые нашим сэнсэем Аббасом Кязимовым, мы изображали из себя Брюса Ли, Чака Норриса и Джеки Чана…

Чтобы еще глубже разобраться в тонкостях этой борьбы, мы с Юлием Гусманом два раза выезжали на чемпионаты СССР по карате.

Первый прошел в Ташкенте в 1981 году, второй – в Таллине в 1982-м. Третий – в 1983 году в Волгограде – был последним и прошел без нас.

В Ташкенте чемпионат проходил в феврале. Всю делегацию из Азербайджана – спортсменов, которые участвовали в чемпионате, и нас с Юликом в качестве руководителей делегации – запихнули в гостиницу где-то на самой окраине города.

Юлий страшно переживал, что нас так ужасно разместили. Ладно спортсмены, – они могут жить где угодно, но он был уже очень известным человеком не только в Азербайджане, но и во всем СССР… И чтобы жить в этой дыре!

Юлик бухтел, дымился, срывал на мне злость, – его бесило, что он не может найти решения. Наконец он попросил меня что-нибудь придумать.

Я отправился на знаменитый ташкентский Алайский базар и купил там два килограмма гранатов. Там же приобрел авоську, в которую и сложил фрукты.

Для тех, кто не жил в Советском Союзе, объясню, что авоська – это такая примитивная сетчатая, сплетенная из обычной веревки хозяйственная сумка для продуктов. Ее очень удобно было держать в кармане, но носить продукты в ней было не очень, мягко говоря, престижно.

И вот с такой авоськой с гранатами я и отправился в Ташкентский обком партии.

Итак, шел 1981 год – расцвет застоя и коррупции в СССР. Но то, что происходило в те годы в Узбекистане, не снилось ни одной другой республике. У власти был Шараф Рашидов. Все продавалось и все покупалось. Уже во времена перестройки нам стало известно, что в республике покупались не только должности, но и звания.

Например, первый секретарь Хорезмского обкома партии Худайбергенов за обещание присвоить ему звание Героя Социалистического труда передал Рашидову полтора миллиона рублей. Но Рашидов в 1983 году скончался. Деньги пропали. Худайбергенов не успокоился и занес еще полмиллиона рублей следующему после Рашидова первому секретарю ЦК КП Узбекской ССР Инамжону Усманходжаеву. Тот деньги взял, но максимум, что мог сделать, – добиться, чтобы Худайбергенова наградили орденом Ленина…

Вот в такой сложной политической обстановке я пришел в Ташкентский обком партии.

На вопрос, куда я иду, сказал, что к первому секретарю Ташкентского областного комитета Компартии Узбекской СССР Мирзамахмуту Мирзарахмановичу Мусаханову. Такие сложные фамилию, имя и отчество я узнал у продавца гранатов на Алайском базаре и так крепко заучил, что помню их спустя много лет.

Удивительно, но меня пропустили. Сегодня вот так свободно нельзя пройти даже к чиновнику рангом на десять ступеней ниже. Другое было время…

В приемной я представился и сообщил, что приехал с гостинцем от первого секретаря Бакинского горкома партии Вагифа Алиовсатовича Гусейнова. Мусаханову было доложено, и он меня принял!

Войдя в кабинет, я радостно пошел к столу, за которым сидел пожилой смуглый узбек. Он смотрел на меня напряженно, пытаясь понять, чего я хочу.

– Здравствуйте, Мирзамахмут Мирзарахманович! – радостно сказал я. – Это вам от Вагифа Алиовсатовича.