Лев Гомолицкий - Сочинения русского периода. Стихотворения и переводы. Роман в стихах. Из переписки. Том II
- Название:Сочинения русского периода. Стихотворения и переводы. Роман в стихах. Из переписки. Том II
- Автор:
- Жанр:
- Издательство:Литагент Водолей
- Год:2011
- Город:Москва
- ISBN:978-5-91763-078-6, 978-5-91763-080-9
- Рейтинг:
- Избранное:Добавить в избранное
-
Отзывы:
-
Ваша оценка:
Лев Гомолицкий - Сочинения русского периода. Стихотворения и переводы. Роман в стихах. Из переписки. Том II краткое содержание
Второй том, наряду с разбросанными в периодических изданиях и оставшихся в рукописи стихотворениями, а также вариантами текстов, помещенных в первом томе, включает ценные поэтические документы: обширный полузаконченный автобиографический роман в стихах «Совидец» и подготовленную поэтом в условиях немецкой оккупации книгу переводов (выполненных размером подлинника – силлабическим стихом) «Крымских сонетов» Адама Мицкевича. В приложении к стихотворной части помещен перепечатываемый по единственному сохранившемуся экземпляру сборник «Стихотворения Льва Николаевича Гомолицкого» (Острог, 1918) – литературный дебют пятнадцатилетнего подростка. Книга содержит также переписку Л. Гомолицкого с А. Л. Бемом, В. Ф. Булгаковым, А. М. Ремизовым, Довидом Кнутом и др.
Сочинения русского периода. Стихотворения и переводы. Роман в стихах. Из переписки. Том II - читать онлайн бесплатно ознакомительный отрывок
Интервал:
Закладка:
под ослепительной стеною
соборной на пустых камнях
нагретых сонцем утюгах
отец крапивную цигарку
жжот лупой но рука дрожит
он полувидит полуспит
рукав разорванный торчит
а рядом такса – зверю жарко
лик изможденный белый спит
клюет он мудрым старым носом
сфинксообразново лица
уставясь в пустоту с вопросом
но обоняя папиросу —
и в дреме – чадную отца
так с видом вещим мудреца
дух безглагольный и безвестный
клевал он днями у стены
потом стучал в свой ящик тесный
костями – воздыхая: сны
предсмертные ево томили
и в судорогах наконец
скончался на полу мудрец
ево под башнею зарыли
в текущий и зловонный гной
и после размышлял герой
гностические размышленья —
о переменах воплощенья
и в размышленьях в мира ширь
за 20 пыльных верст мечтатель
пустился в ближний монастырь
(бытописатель описатель
тут показал бы: синь горе
в березках холмиков отроги
как из струения дороги
столп водружон в монастыре —)
но там искал вольномыслитель
не умиленную обитель
не буколический постой
в семье священника (покой
щемящий – ранний росный хмельник
к пруду студеному босой
крапивной стежкой – гудкий пчельник
пустынножитья идеал
что был излечен карой жал)
нет – еретический писатель
жил там в деревне: богочтец
смутитель или врач сердец
писанья вольный толкователь:
народом полный сад и он
в расстегнутой косоворотке
в руке с евангельем: муж кроткий
о чуде слово и – закон
и на стихе от Иоанна
покоя палец – недвижим
(ввиду волынсково тумана
холмов отображонных им)
сей вдохновенный проповедник
беседу-исповедь ведет:
мягчайший братский исповедник
сейчас в евангельи найдет
текст нужный отповедь благую
и губы братские целуя
усов ласкание дает
так услаждаясь отдыхая
герой глядится в светлый лик
и на прощанье удружая
берется взять охапку книг
провидца городскому другу
(провидец дружбой окружон:
все братья все друзья друг другу)
и просветленный книги он
– тяжолые томищи были —
влечот в обратных планах пыли
как много отроческих лет
вершинных юных как вериги
таскал на теле хилом книги
философ богобор поэт
и тяжкодум и легкосерд!
запретных ведений красоты
начальный любострастья класс
каким порокам учат нас
те переплеты и полеты
их неразжованная жуть
проглоченная вмиг страница
прокрыливает память птица
метафору – житейский путь! —
но та пандорина шкатулка
книг неразвязанный тючок
привел ево в покой заулка
на огражденный цветничок
где не цветы екклезиаста
цвели не гномы – просто астры
да травки жидкое кольцо —
на одряхлевшее крыльцо:
старик сосед таким кащеем
два шкафа под ключом хранил
бывало вытянувши шею
зацепит книжку хмур и хил
и стоя мусля перст листает
так сутки мог стоять подряд
так говорят стоял Сократ
вдруг посреди толпы смятенной
восхищен виденьем вселенной
так что ево ученики
свои постельные тюки
у ног ево расположили
а он очнувшись мудр и тих
перешагнувши через них
продолжил путь в базарной пыли
ужель возможен чистый ток
ещо в стихах повествованья
свирельный этот голосок
онегинских времен преданья
в цевнице рифм сквозистый вей
предбытий жизней и любвей!
печален страшен и отвратен
разложенный на части вид
в осколках лиры – пиерид
и тот поэт нам непонятен
и неприятен и смешон
кто силится очарованья
вернуть стихам повествованья
ево осмеянный закон —
но как же быть когда событий
нам задан небольшой урок:
любить со смертью спорить быть и
сей властный презирать поток
несущий разные явленья
из мира нижнево вращенья!
у старика соседа доч
она присутствует с вязаньем
при разговорах их – с вниманьем
в метафизическую ноч
взирается или не слышит
на нитку нитку молча нижет
порой лиш – мыслью смущена
два слова проронит она
и вот старик уже ревнует
наклочась горбится и дует
на пальцы и оставив доч
и гостя убегает проч
в обиде бормоча вздыхая
пыль с книжки ручкой отряхая —
она молчит герой молчит
крючок в крючок блестя стучит
клубок под стол котенком скачет
собравшись с силами герой
ее забавит слов игрой
и разговор от шутки начат
он неожиданно растет
они уже к реке гуляют
их ветры вьюжные встречают
мир белым инеем цветет
она с открытой головою
горя румянцами – вреда
разгорячившимся собою
не причиняют холода
он в руковах ей руки греет
он бледен замкнут говорит:
что мертв весь выжжен и несыт
ни жить ни верить не умеет
и подойдя к речным брегам
холодным прахом заметенным
роняет ей: зачем я вам
нет в мире пристани рожденным
как я – под проклятой звездой!
неубедительно и книжно
звучит та правда – неподвижно
она глядит в нево: герой!
и вновь гуляют вспоминая
встречались где уже они:
в библиотеке сближены
бывали руки их не зная
друг друга – на балу большом
сидели рядом – так тароки
так числа вещи в мире сем
тасуются владеют сроки
таинственные той игрой —
мистический вселенной строй!
но в мистику не верит дева
ребро адамовое – ева
адаму в плоть возвращена
и тут кончается она
горят обветренные лица
она глотает порошок —
от ветра голова ломится
за печкой пропищит сверчок
и стон такой же долетает
сквозь дверь из спальни старика
и поцелуи разлучает
из Блока темная строка
потом с зимой сменяет Блока
луны кладбищенской в кустах
геометрическое око
вперенное без мысли в прах
поля их стерегут пустуя:
герой боится посвящать
теперь оплошно в тайны мать —
свой первый опыт помятуя:
кладбище поле лес овраг
места их бесприютной встречи
с оглядкой кутает он плечи
соразмеряя с девой шаг
не успевая соразмерить
лиш слов порою и она
уж замыкается бледна —
ему ж легко: не нужно мерить
себя величием времен
и в бурях сих целится он
любовь их тлится задыхаясь
уж не довольствуясь собой
среди чужих домов скитаясь
побег обдумывая свой
и больше нету сил томиться
от ложных планов ум кружится:
в широкий мир вниз головой
решает броситься герой
скачок опасный неизбежным
им кажется – она в слезах
в разлуки горе безнадежном
они прощаются в кустах
но свершено – в окне вагонном
несется в омуте бездонном
кругла зловеща и хладна
пустая белая луна
в ее призрачные туманы
(в них вещ уже не вещ а вей)
уходят жизней и полей
геометрические планы:
вещественное тот же прах
так спички обгоревшей взмах
восьмерку оставляет в зреньи
но все тусклей никлее след —
так жизнь была и жизни нет
в я новом тень воспоминанья
лиш протечот порой бледна
как сквозь дорожные мельканья
зловещеликая луна
Интервал:
Закладка: