Егор Канкрин - Теория государственного кредита

Таким образом, использование государственного кредита является надежным средством обуздания духа авантюрного реформаторства. Народ, завершивший экономическое переустройство своей жизни, может не бояться передела внутреннего уклада. Все, что не под силу слабому и нуждающемуся правительству, сильное и богатое правительство осуществит с легкостью и уверенностью в себе. С одной стороны будут уничтожены все причины недовольства и ропота. Умеренность налогов, приток капитала, поддержка, оказываемая ремеслам и торговле, покровительство и поддержка, оказываемые наукам и искусству, и защита правам, и чести нации от нападок честолюбцев и авантюристов, которые правительство обязуется обеспечить, все эти следствия умножения государственного богатства, после применения системы государственного кредита удовлетворят повсеместно не только естественные потребности государства, но и чувство национальной гордости народа. С другой стороны, у такого правительства появляется возможность сполна оплачивать оказанные услуги и воздавать должное отличившимся, делать большие дела, возводить великие постройки, создавать важные учреждения и занимать праздные руки народа работой, отменять или снижать безнравственные и тяжелые налоги, повышать грамотность населения и, что важнее всего, вернуть веру в справедливость и верховенство закона, заручившись полной поддержкой всех подданных. Кто посмеет, при столь очевидных успехах в деле государственного устройства, при столь весомых доказательствах преданной отеческой заботы, поднять свой голос для упрека и осуждения? И будет ли услышан этот голос в хоре всеобщего одобрения и благодарности? Добавим еще сюда, что само правительство за счет государственного кредита будет приучено к умеренности и осторожности; поскольку любой заем осуществляется посредством публичного договора, правительство старается всячески обеспечить интересы собственников в государстве, так как именно на них зиждется все его могущество и достаток. Собственники же всегда поддерживают правительство, которому вверена судьба их капиталов. При такой тенденции любые планы подданных применить насилие и устроить бунт выйдут себе дороже. Нацию довольную своей судьбой будет нелегко сподвигнуть к коренным переменам и переустройству. Правительство, не знающее уколов народного нетерпения, может не торопиться с выводами о характере грядущих преобразований, а, используя право открытого обсуждения экономических преобразований со всеми подданными, не чураясь пресловутой свободы и отдав должное духу просвещения, лишний раз тщательно взвесить все аргументы. При таких обстоятельствах, система общественного порядка продолжает развиваться – и вовсе не в сторону губительных перемен, которые будоражат умы и сметают государственные установления, а в сторону полноценной и хорошо организованной системы, охраняемой мудрым правительством и одобряемой благодарным, просвещенным народом. Все писатели едины во мнении, что политические преобразования связаны с расстройством финансовой системы. Осмелимся продолжить эту мысль, добавив к данной непреложной истине, что хорошая организация финансов и грамотно введенная система государственного кредита являются действенным средством избежать губительных политических волнений и произвести вместо этого нужные, полезные преобразования.

Сейчас мы перейдем к подробному рассмотрению финансовых систем Франции и Англии. История последних полна важных для нас фактов и назидательных истин. Мы надеемся, что этот опыт наглядно убедит читателя в справедливости наших предположений.

Выбранная нами для сравнительного анализа систем государственного кредита Англии и Франции эпоха начинается со времени заключения Вестфальского мира и заканчивается временем парижского мирного договора 1815 г. Эти полтора столетия в действительности являются ярчайшей эпохой в новейшей истории человечества. Вестфальский мир – это водораздел между Европой сегодняшней и Европой средневековой, эпохой варварства и бездействия и эпохой просвещения и стремительного совершенствования общественного устройства. Парижский мир и итоги последнего являют нам картину совершеннейшего развития идей просвещения и знаменуют начало нового периода подъема и славы, мира и процветания в жизни народов и правительств. 11

Вплоть до времен Людовика XIV Англия и Франция обладали примерно одинаковым влиянием на политическую жизнь Европы. К середине правления данного государя преимущество Франции над своим основным конкурентом ощущалось уже повсеместно. Но оно продержалось недолго. В то время как безвольный Карл II, только что взошедший на трон своих предков после ужасной революции, проводил политику угодную версальскому двору, задешево продавая интересы и честь своего народа, гордый Людовик, одержимый славой и величием, придавался честолюбию и пустым мечтам, не зная меры, что почти всегда проявляется у монархов в периоды случайного успеха национального хозяйства. Ослепленные существующим великолепием, блеском оружия, успехами наук и искусства и развитием торговли и промышленности, современники Людовика стали называть его Великим, приписывая исключительно его гению все то, что, на самом деле, сотворил с Францией конца XVII в. случай. И лишь беспристрастный суд истории не верит похвале современников Людовика. Потомки всегда умеют воздать по заслугам: кесарю кесарево, а случаю случаево. Примечательно, что великие люди того времени, прославившиеся в эпоху Людовика XIV, были знамениты уже во времена его юности или, во всяком случае, до его коронации, что же касается его собственных деяний, то они, увы, не свидетельствуют ни об отличном знании людей и обстоятельств, ни о наличии свойственной иным монархам врожденной мудрости. 12

Между тем, он был трудолюбив и любил порядок, он умел успокоить толпу и сломить несговорчивый парламент. Все в нем было великолепно, как и подобает королю. В несчастье и в старости он явил пример твердости достойной восхищения, понимал свое царствование как помазанье божье и гордо верил в то, что венценосец в трудных обстоятельствах должен полагаться не на мудрых советчиков, а на самого господа бога. Отличительной чертой его характера было безграничное самомнение, что часто ведет к ошибкам, которые случаются ввиду отсутствия понимания и знаний предмета. Конечно же, это не самое страшное. Но если мы от описания самого короля перейдем к описанию системы его правления, а именно в сфере финансов, то будем невольно удивлены той беспечностью, безнравственностью и произволом, которые царили в них все это время. Доходы государства за время его долгого правления сильно изменялись. В начале они повысились до 84 222 096 фр., расходы же до 112 459 361 фр., итогом чего стал дефицит бюджета в размере 28 237 265 фр. Кольберу удалось повысить доходы до 96 138 885 фр. и уменьшить расходы до 101 млн. фр. Дефицит, таким образом, составил лишь 4 861 115 фр. После смерти Кольбера доходы уменьшились до 75 млн. а расходы возросли до 219 028 740 фр., что составило немыслимый дефицит в 144 028 740 фр. Чтобы подробнее разобрать эти цифры мы условно поделим правление Людовика на три эпохи и выведем средние числа для каждой. Эти эпохи следующие: правление Мазарини, правление Кольбера и правление самого Людовика. Последняя эпоха является и самой опустошительной, не только по размеру невероятного дефицита, но и по тем средствам, которые использовались для получения доходов. Именно в этот период было введено большинство налогов и сборов, которые с различных сторон истощили богатства Франции: насильственные займы или средства привлекаемые независимыми откупщиками, 13торговля дворянским званием и титулами, введенными исключительно для последующей продажи, 14единовластное решение об уничтожении прошлых векселей правительства с выкупом последних по цене номинала, искусственная уценка денег и вообще все меры, противоречащие понятию совести, обычаю и здравому смыслу. 15