Егор Канкрин - Теория государственного кредита

На момент второй реставрации Бурбонов французские финансы были в отвратительном состоянии. Палата депутатов, созванная 1815 г., которую сам король назвал la chambre introuvable 25, после чего ее вскоре пришлось распустить, с самого начала противилась всем разумным правилам работы министерства финансов. Сформированное правительство, состоящее в большинстве своем из членов упомянутой палаты, было, по сути, возвратом к форме правления 1788 г. со всем ее политическим и финансовым мракобесием. Такими представителями народа не могли быть приняты никакие разумные законы. Напрасно указывал министр финансов, сравнивая доходы и расходы, на необходимость бережного обращения с поступающими в казну суммами и аккуратного отношения к выплате долгов кредиторам государства. «Наше положение тяжелое, – говорил он, – и если оно ухудшится, будет еще большим достоинством и смелостью достойной короля провозгласить на родном пепелище верность данным нами обещаниям». Эти достойные слова, увы, не нашли понимания у народных представителей. Секретарь палаты Корбье предложил отменить приняты ранее меры для погашения задолженности, аргументировав свое предложение следующим образом: «Неужели закон, определяющий порядок уплаты прежних долгов должен представлять собой документ, защищающий права внешних кредиторов? Мы не должны этого допускать. Все, что было выплачено по этому закону уже никогда не вернуть. Но то, что все еще подлежит уплате стоит пока придержать. Законодатель никогда не утратит право менять порядок оплаты по своему усмотрению». Другой член палаты выразился еще яснее. «Это не первый раз, – сказал он, – когда народные представители должны взять назад данные королем обещания». Читая эти строки, не понимаешь, чему стоит удивляться больше: лицемерию Бональда, в прочем известного как горячего приверженца монархии, или его близорукости как государственного мужа? С такими установками о кредите стоило бы забыть. Эта спекуляция была самой бессмысленной из всех возможных. Оставалось лишь узаконить возможность сколько угодно раз с трибуны народного собрания объявлять о неплатежеспособности. Какой другой закон следует оставить неизменным, если закон об удовлетворении прав кредиторов, представленный правительством на рассмотрение народного собрания, ежегодно будет меняться без согласования с правительством! К слову сказать взгляды палаты депутатов были по достоинству оценены парижской палатой. «Есть истины, – говорил граф Гарнье, – которые признаны всеми и которые настолько совпадают с основным принципам нравственности и справедливости, что их не надо даже доказывать. И действительно, как и чем можем мы доказать надежность заключенных с нами договоров, нашу способность держать слово и выполнять взятые на себя обязательства»? Увы, приоритетными оказались принципы, разделяемые палатой депутатов и кредиторы правительства не получили ни обещанных залогов ни причитающихся им доходов. К счастью во Франции этот их триумф продолжался недолго. Будучи вынужденным выбирать между кредитной системой и палатой депутатов Людовик XVIII решил распустить последнюю и с тех пор все усилия правительства и министерства были направлены лишь на одну цель – восстановление финансовой системы Франции путем учреждения института кредитования. Эта важная цель была достигнута следующим образом.

Текст предоставлен ООО «ЛитРес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на ЛитРес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.

Чтобы лучше раскрыть суть такого явления как кредит мы сделали выбор в пользу определенного способа повествования. На наш взгляд, постепенное изложение истории становления кредита предпочтительней системному описанию существующих принципов. Возможно в силу этого, нашему рассказу будет недоставать точности и порядка, но истины политэкономии предстанут перед читателем во всей своей полноте и непосредственности. Ведь сложившиеся принципы, по нашему мнению, – это не что иное, как результаты политической борьбы и естественной необходимости.

Как известно Фридрих II употребил 20 лет своего правления на то, чтобы накопить как можно больше сокровищ. Он настолько преуспел в этом деле, что в народе укрепилось мнение, будто эти сокровища составляют чуть ли не основную часть всего богатства и славы Пруссии. Однако, война 1789 г. поглотила все эти сокровища в одну лишь осень, и прусская армия не успела дойти до печально известной Вальми, как касса была уже пуста и нехватка стала ощутимой в каждом отряде. Полны сокровищ были и подвалы Тюильри к 1811 г. Но после двух неудачных компаний 1812 и 1813 гг. все это богатство – плод пятнадцатилетних усилий и результат шестидесяти побед – исчезло как облако дыма, и Наполеон оставил в наследство Франции лишь обязательный к уплате долг в размере 759 миллионов.

Об этом исторические факты свидетельствуют красноречивее любых выводов и умозаключений. При Людовике XIV доход Франции вырос до 75 млн. франков, но одна лишь война за испанское наследство стоила 2 578 873 863 франков. При Людовике XV, по подсчетам Ганита, генеральные откупщики вместе с ростовщиками получили чистого дохода 1 182 589 617 франков. Но каковы же были тогда расходы правительства? В правление вышеназванного монарха доходы казны выросли с 75 до 375 миллионов, и этих выросших впятеро доходов было так мало, что откупщикам было разрешено взимать большинство налогов на 10 лет вперед. При Людовике XVI американская война обошлась Франции в 1 576 млн. франков. Конвент и Директория за 7 лет растратили не только все те средства, которые достались им от грабежа эмигрантов, духовенства, Голландии, Италии и самой Франции, но также ввели в обращение ассигнации немыслимым тиражом в 48 000 млн. франков. В конце концов, при Людовике XVIII Франция, которой итак предстояло выплатить 900 млн., так как она обязалась погасить долг перед союзниками в 1300 млн. за три года, признала за собой долг в размере 600 млн., а также обязалась выплатить 1 000 млн. франков в качестве компенсации вынужденным эмигрантам. Если мы обратимся к английской истории, то и там цифры говорят сами за себя. Война за испанское наследство стоила Англии 83 307 907 фунтов стерлингов, а государственный долг на тот момент составлял не более 52 145 361 фунт стерлингов. В 1763 г. после семилетней войны этот долг вырос до 139 501 602 фунта стерлингов. А через 82 года, к моменту провозглашения независимости Северной Америки он составил 268 100 379 фунта стерлингов. С 1793 по 1800 английское правительство сделало еще один займ для ведения войны в размере 225 605 872 фунтов стерлингов, и в итоге, по наступлению мира в 1815 после подписания Парижского мирного договора, долг Англии, т.е. сумма привлеченных в виде займов для ведения различных войн с 1715 по 1815 гг., составил 960 млн. фунтов стерлингов или 23 064 млн. рублей. Если же выделить последний период с 1793 г., не беря во внимание короткое перемирие после Амьенского мира, то мы обнаружим, что Англия ежегодно, помимо привычных государственных трат, только на войну тратила 900 млн. рублей в год. Осмелимся спросить в этом месте уважаемого читателя, какие сокровища и какие налоги способны покрыть такого масштаба предприятия? Чем являются данные цифры, если не бесспорным доказательством силы кредита и несостоятельности прочих вышеназванных мер?