Борис Попов - Еще о войне. Автобиографический очерк одного из пяти миллионов

Собранные в одной землянке люди, не знали друг друга по фамилии, и я вспомнил, как несколько дней назад ко мне, с желанием познакомиться, подходил один «патриот». Представился старшим лейтенантом с Дона, поинтересовался, что я изучаю (я занимался немецким языком и в руках держал учебник, который в свое время достал в библиотеке Дома правительства) и, узнав мою фамилию, исчез. Он и назвал мою фамилию как еврея, маскирующегося под русского.

Вернувшись в свою землянку по окончании работы, я был приглашен к шефу, который задал мне вопросы: Не еврей ли я? И не прошел ли я обряд обрезания? Получив ответ, он отпустил меня. Итак, попав случайно на работу, я избежал депортации из лагеря вместе с группой, отобранных по доносу одного из своих коллег по плену, который за свое предательство получил может быть пару сигарет. Следует отметить, что во всех лагерях находились желающие услужить властям. Я уже упоминал об «энтузиасте», разгонявшем очереди плеткой. В дальнейшем он проявлял себя жестким обращением с пленными, придирался к ним по пустякам и избивал, стегая плеткой, хотя и сам был в статусе военнопленного.

Карантин кончился в конце апреля и вновь, погрузив в эшелоны, повезли нас на запад. Конечным пунктом оказался г. Мюльберг на Эльбе, вернее, лагерь под названием STALAG-1VВ, находившийся от города и реки в нескольких километрах Приведу описание прибытия пленных в этот лагерь, рассказанное Брониславом К. из украинского города Днепропетровск, прибывшего, как и я, поездом несколько позже в декабре 1942 года: «Поезд затормозил. Выходи! Мы покидаем вагоны. Поступила команда «вынести трупы». Трупы товарищей, умерших во время транспортировки, смердели. «Марш вперед!» Мы прошли пять километров пешком в лагерь в сопровождении вооруженных солдат. Их собаки лаяли. Пришли в лагерь. «Раздеться, одежду сдать!» Эту команду переводил переводчик. Он не был русским, или жил долгое время за границей, говорил по-русски с акцентом. Мы сняли грязную красноармейскую униформу. Помылись в душе, конечно только холодной водой и без мыла Кто-то сказал при этом, что мыло было экономно поделено. Только некоторые могли помыться нормально. После этого раздалась команда: «Конец, одеться!» Мы получили старую поношенную много раз заштопанную, униформу. Думаю, что это была униформа времен первой мировой войны. Позже был присвоен номер. Мой лагерный номер 172284. Все военнопленные были обязаны носить на груди металлическую пластинку с присвоенным номером. Теперь это был не человек, а только номер.

Лагерный номер

Фельдфебель зачитал нам лагерные правила. Переводчик переводил. Я не все понял из-за стоявшего шума. Слышал только слова: «штраф, расстрел, расстреливать, штрафной барак…» В заключение были сняты отпечатки пальцев. Может быть я допустил некоторые ошибки при описании, но в главном и общем это было так. Прибытие-начало моей жизни в качестве военнопленного в Германии».

Это был международный лагерь, где содержались пленные французы, англичане, поляки, сербы, были и американцы. Позже я встретил венгра, бельгийца и голландца, но это были единичные представители наций, служившие во французской армии. Все они содержались в лагере и, имея статус младшего командного состава, могли не работать. Всего в лагере в разные периоды насчитывалось от 20 до 25 тысяч человек, иногда и больше. Для советских пленных этот лагерь был транзитным. По прибытии пленные проходили регистрацию, на каждого составлялась карточка с подробным перечнем данных и фотопортретом. Затем формировались рабочие команды и отправлялись в разные города Германии на заводы, фабрики и сельские имения. Здоровых советских пленных в лагере, как правило, не держали.

В 2010 году Германии был издан буклет с информаций о лагере:

«Пять километров северо-восточнее Мюльберга на Эльбе, недалеко от вокзала Неубурхдорф на сегодняшнем Неубурхдорфском и Альтенаурском лугу, в начале Второй мировой войны немецким Вермахтом был создан лагерь военнопленных на участке в 30 гектар, Stalag 1V B. Первыми поселенцами были польские военнопленные, позже прибыли бельгийцы, французы, североафрикацы, сербы, англичане, жители Голландии, начиная с 1941 служащие Красной Армии, с 1943 итальянцы и датчане, а после открытия второго фронта и высадки десанта союзниками и американцы, таким образом лагерь стал международным. В общем соблюдались нормы, определенные Женевской конвенцией 1929 года, контроль осуществлялся Международным Красным Крестом. Регулярно оказывалась помощь в виде посылок. Одна группа пленных была исключена из контроля и оказания помощи, это были бывшие служащие Красной Армии. По приказу немецкого руководства Гитлера им создавались значительно худшие жизненные условия чем остальным военнопленным, поскольку СССР не подписал Женевской конвенции. Кроме того, Сталин объявил военнопленных предателями Родины и поэтому факт пленения не признавался. Фактически они были «никто».

Поступающие в лагерь постоянно менялись, большинство военнопленных распределяли по рабочим командам и отправляли другие лагеря, например в Цайтхайн (stalag 304).

Лагерь 1V Б осуществлял регистрацию и фактически стал транзитным лагерем, через который за шесть лет существования прошли сотни тысяч пленных. Непригодные для работы оставались в лагере. Больница была создана вне лагеря.

На 1.1.1945 года по статистике в лагере находилось 25 052 военнопленных, вдвое больше чем планировалось. 23 апреля 1945 лагерь 4Б был передан Красной Армии. Но он не был ликвидирован, а функционировал как промежуточный лагерь для освобожденных советских солдат из Западной оккупационной зоны, которые обменивались на пленных союзных стран, для «восточных рабочих» (среди них участники «русской освободительной армии» генерала Власова (возвращены в СССР в 1946) Этих людей после возвращения СССР ожидала нелегкая судьба, большинству новая дорога».

Русский блок занимал сравнительно небольшую территорию и был отделен от остального лагеря колючей проволокой и воротами с круглосуточно стоявшим часовым.

Бараки, собранные из деревянных щитов на бетонном основании не имели какого-либо утепления. Имели деревянное перекрытие и потолок из картона (типа ДВП). Пол выложен красным кирпичом по песочному основанию. В бараке устанавливались плотными рядами двойные трехэтажные нары с перекрытиями из досок. В качестве матрасов использовались мешки, сшитые из бумажной ткани и набитые нарезанной полосками бумаги из старых газет и журналов. Никаких одеял, подушек и тем более простыней не было. Спали на бумаге и покрывались второй половиной матраса (тоже бумагой). В зимнее время в бараке, несмотря на наличие печки, было холодно. Вода, оставленная на ночь, к утру превращалась в лед. В бараках было множество клопов, особенно они донимали в летнее время. Только летом 1944 года немецкие специалисты провели дезинфекцию с помощью химических препаратов, и от них удалось избавиться.